Работорговцы. Черный пролетарий. Юрий ГаврюченковЧитать онлайн книгу.
в сборе, – начальник подёргал фуражку за козырёк, осаживая поближе к кустистым бровям. – Заждался вас. Думал уж не приедете.
Посреди колоды возникла горизонтальная трещина. Гражданин начальник улыбался.
Прежний план рушился, на его месте возникал новый. Пленных лазутчиков развели по разным камерам. Щавель засел в своём кабинете и погрузился в изучение протоколов обысков. Картина, открывшаяся пред ним, по масштабу и дерзости превосходила наглость ростовщика Недрищева и нахрапистость московских манагеров. Безумный старик Семестров готовил город к передаче Железной Орде.
Басурмане обустраивались во Владимире семьями и вели подстрекательную работу семейным же порядком. Они привели из Орды образованных баб. Из них одна учила детей в школе татарскому языку, другая преподавала в Институте растениеводства, а третья – невиданное дело! – химию в Политехническом. Мужья не отставали от супружниц, ибо как сказано в одном писании, муж да жена – аццкая сотона. В том же Политехническом басурманин учил молодёжь английскому языку, другой преподавал теорию паровых машин, а третий натаскивал отряды несогласных революционной наукой «сопротивление материалов». У него в доме нашли целую полку таких учебников. Теперь понятно стало, почему во Владимире полно бунтарей. Образованный класс был настолько подготовлен к оккупации, что городничий мог смело посылать гонца в Великий Муром, а то и в Белорецк. Большинству населения было угодно предаться в руки любого захватчика, лишь бы отпасть от Святой Руси.
«Девять басурман, – анализировал Щавель списки изъятого и доносы. – Как раз средняя численность диверсионно-разведывательной группы. ДээРГэ просочилась на Русь, осела в приграничном городе и послужила основой для формирования повстанческого отряда. Обзавелись приверженцами, учениками из числа замороченных русских, которые по убеждениям заделались лютее басурман. Осуществили вербовку ответственных лиц. На какие шиши Семестров купил в Муроме недвижимость? На золото Орды! Да тут всё протухло, одна тюрьма осталась верной опорой русского княжества».
Щавель вытянул из-за ворота ладанку, достал «Командирские». Было без десяти десять. За окном голубело небо, покрытое ватными комками, снизу их стесала крыша казармы. Щавель зевнул. Ночные события показались отрезанными ножом. Словно невидимая граница пролегла между обыском и изучением результатов.
Нечасто встречаешь столь ощутимую границу нового дня.
– Перерыв, – сказал себе Щавель.
Он спустился этажом ниже, предъявил удостоверение сидевшему на лестничном посту цирику, прошёл в коридор тюремной администрации. Воля Петрович оказался на месте.
– У тебя есть где освежиться? – без лишних церемоний обратился к нему боярин.
Князев выбрался из-за стола, махнул приглашающе.
– Прошу.
За книжным шкафом оказалась невидимая от входа дверь. За ней была комната с окном, широким диваном с