Пустой человек. Сборник рассказов. Юрий МориЧитать онлайн книгу.
свидетельство о смерти, понятное дело. То, что я тщательно прячу от самого себя и других под стопкой старых свитеров. Датировано трёхлетней давностью, так уж вышло. Умная девочка Лиза, умная… А у меня язык длинноват. Придётся искать новую подружку, сколько их здесь уже сменилось. Так или иначе, ни одна не задерживается.
Причины меняются, следствие остаётся.
Я выхожу в коридор и иду в дедову комнату. Он уже спит под бормотание неутомимого телевизора. Щелкаю пультом, возвращаю его обратно на кровать, поближе к иссохшей руке в старческих пятнах.
На мгновение мне кажется, что вместо человека под одеялом лежит тщательно вылепленная из кошачьего меха фигура. В полный рост, аккуратно исполненная гениальным мастером.
На самом деле, всё так и есть.
Мне обидно только, что маму повторить не удалось – не знаю причин, сам ничего не понял, а она уже не подскажет. Время от времени я пробую, но толку никакого.
Гашу за собой свет, который, конечно, никак не мешает моему созданию, и иду к себе. Сегодня надо вычесать Бармалея, добавить мех в мешок, а завтра приступать к поискам новой подруги жизни. Почему-то для сохранности моей куклы нужно присутствие дома хоть кого-то живого.
Царь
Мужичок на остановке явно не в себе.
Есть такие признаки, они всем известны. Поднятые плечи. Походка. Характерная суетливость. Мимика и не присущая даже детям широкая глупая улыбка, страшная в сочетании с взрослым остановившимся взглядом. Всё это сразу говорит – псих.
Образ дополняет расстёгнутая одежда. Всё нараспашку – и куртка, и рубашка, из-под которой светилась волосатая грудь с нательным крестом. Мятые, с отвисшими колеями, прямо-таки жёваные брюки родом из семидесятых. Неожиданно яркие, белые с оранжевым кроссовки заляпаны грязью.
– Блаженны… Блаженны нищие духом, ибо приедут в царствие… – Мужичок путается в словах Писания, но то, что он бормочет, вполне разборчиво. – Пора в путь-дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю… И несть им числа, но – Диаволъ!..
Отчетливо слышен даже твердый знак на конце слова, что по определению невозможно. Псих выскакивает из-под навеса на тротуар, задирает руку вверх, да так и застывает. Костлявое запястье с краем старой выцветшей татуировки то ли грозит небу, то ли призывает его к чему-то.
Прохожие обходят мужичка, как неживого. Как статую, внезапно возникшую на пути. Жизнь в большом городе быстро учит не обращать внимания на дураков, если они не пристают. Здесь и на умных-то времени не хватает.
– Аз есмь царь земной и небесный! – вопит мужичок неожиданно густым церковным басом. – Уверуйте, сволочи!
Пара идущих навстречу школьниц с непременными наушниками поверх вязаных шапок отскакивает в сторону. Тётка уставшего вида с ашановскими пакетами в руках морщится, но проходит рядом. Чтобы свернуть её с пути требуется что-то солиднее царя. Пусть даже земного и небесного. Старушка, идущая следом, крестится и матерится одновременно.
Тоже особенность, кстати. Местная примета.
Мужичок