Разговор в комнатах. Карамзин, Чаадаев, Герцен и начало современной России. Кирилл КобринЧитать онлайн книгу.
“Пить вино и над всем смеяться”, – сказал пожилой капитан, опорожнив свою бутылку». Перед нами три стратегии отношения к пока еще до конца не понятному событию под названием «революция». Любопытно, что последние глубокие политические потрясения, связанные с угрозой свержения монарха и расколом общества – причем горизонтальным расколом (среди революционеров конца XVIII века было немало аристократов, священников и еще больше средней руки дворян), – случились во Франции уже очень давно, за 140 лет до того. Я имею в виду знаменитую Фронду. Тогда в конце 1640-х – начале 1650-х в стране произошла гражданская война, не очень значительная по масштабам, однако, что важно для Франции, она разделила Париж, где можно было наблюдать стычки, баррикады и даже настоящую осаду столицы. Фронд было две – «парламентская» и аристократическая (Фронда принцев); помимо аристократии, высшей бюрократии и буржуа в нее вливались и низшие слои населения, недовольные тяжелыми условиями жизни. Ситуация усугублялась малолетством Людовика, будущего короля Людовика XIV, регентшей при котором была его мать Анна Австрийская, всецело полагавшаяся на своего первого министра кардинала Мазарини[7]. Участники гражданской войны то и дело меняли стороны, исход многих конфликтов был решен с помощью закулисных интриг; иными словами, Фронда стала переплетением верхушечной борьбы с проявлениями более глубокого социополитического недовольства. То, о чем говорят РП страсбургские офицеры, характерно скорее для событий середины XVII века, а не конца XVIII. Тогда, во времена Фронды, офицер действительно мог выбирать – защищать ту сторону, которую он мог счесть «правой», уйти от дел, на время или навсегда, как еще раньше Фронды, в конце XVI столетия, сделал Мишель Монтень, удалившийся в свой замок подальше от гроз Религиозных войн. Или – цинически наблюдать за происходящим, попивая доброе винцо. Интересно было бы обсудить отличие второй позиции от третьей; последний вариант вовсе не предполагает отставки, ухода от дел, наоборот, «над всем смеяться» вполне может означать «менять стороны и получать как можно больше выгоды от неразберихи». Хороший набор вариантов для служилого человека времен Фронды – так поступал знаменитый полководец принц Конде, тысячи других военных, французских и наемных иностранцев; отметим, впрочем, что подобных возможностей для большинства населения страны, конечно же, не существовало. Оно выбора не имело. Отличие революции Нового времени от любых гражданских войн, восстаний и тому подобных событий европейского прошлого заключается в возможности сознательного выбора для народной массы (отдельные представители низов, конечно, и до того могли пробиться в условиях социального хаоса). Революция – то, что меняет общественное сознание, формирует классовое сознание, это событие полностью переворачивает все устройство жизни на самых разных уровнях, так что укрыться от него почти невозможно. Только те, кто находится вне пространства революции, имеют роскошь (или несчастье, это как
Современный русский читатель знает эти события по роману Дюма-старшего «Двадцать лет спустя». В отличие от его приквела это сочинение довольно близко к реальной французской истории середины XVII века (но не английской, конечно!).