Записки Обыкновенной Говорящей Лошади. Людмила ЧернаяЧитать онлайн книгу.
парком. Естественно, имение сразу же отобрали у хозяев, а сами хозяева убежали за границу. Но и после революции, в 1920-х годах, в «Узкое» приезжал Ромэн Роллан и другие известные зарубежные писатели первой половины XX века. Жила там также советская интеллигенция – в том числе Осип Мандельштам, его жена Надежда Мандельштам и Борис Пастернак. Пастернак даже воспел «Узкое» в стихотворении «Липовая аллея».
Приведу первые строки этого стихотворения:
Ворота с полукруглой аркой.
Холмы, луга, леса, овсы.
В ограде – мрак и холод парка,
И дом невиданной красы.
Ну, леса, луга и овсы застроили многоэтажками. Тут уж ничего не поделаешь. Москва уже в XX веке расширилась до самых ворот бывшего поместья Трубецких.
Но во что превратили в 1980-х годах дом «невиданной красы» и парк!
Перед домом-дворцом разбили чахлую клумбу в виде пятиконечной звезды. У пруда кое-как сляпали из досок купальню и покрасили ее в ядовито-синий цвет, а на фасаде намалевали… русалку. В липовой аллее засохли липы, а в оранжерее перебили все стекла. И там ничего путного не росло.
Ну и, разумеется, заколотили парадный вход с очаровательной широкой лестницей, расходящейся на две стороны. Ходили боковым ходом. Дивные залы (один с камином) остались. Кое-какая дворцовая мебель – тоже. Но старожилы рассказывали, что каждый год что-нибудь пропадало: то бюст работы Паоло Трубецкого, то массивные пепельницы, то позолоченные каминные часы…
Стеклянную галерею, соединяющую залы с жилыми комнатами, разгороженными на клетушки, галерею, выходящую в парк, сплошь завесили отвратительными тряпками-гардинами. Зачем? Очевидно, чтобы не видеть парка! Единственное, что не сумели уничтожить, – это соловьев. И весной они щелкали, заливались за желто-рыжими пыльными гардинами. А ведь в «Узком» жил цвет нашей науки. Хоть бы кто-нибудь выступил против этого варварства! Привыкли, стерпелось.
P. S. Прочтите прекрасный рассказ замечательного писателя Пантелеймона Романова «Без черемухи».
Голубые куры и шуба-дредноут
Чуев: «Но люди не видят мяса по всей стране».
Молотов: «Ну и черт с ним, с мясом, только бы империализм подох!»
В моей долгой жизни я много чем занималась: переводила Ремарка, Бёлля, Дюрренматта, Макса Фриша и других, менее знаменитых, авторов. Писала статьи на международные темы, на литературные темы, писала книги. И вместе с мужем главную свою антифашистскую книгу о Гитлере – «Преступник номер 1». Растила сына – сперва школьника, потом студента, а еще позже известного опального художника. Словом, делала, казалось бы, все, что полагается делать женщине в любом обществе.
Однако все эти годы я, кроме уже перечисленного, в роли Теленка бодалась с Дубом, сиречь с советской властью, но не на высшем, экзистенциальном уровне, как сам автор сей формулы