Меч мёртвых. Андрей КонстантиновЧитать онлайн книгу.
кормщику всего заботы, чтобы невзначай не уснуть. Самое добро после такого денька попрыгать с мечом, разминая суставы. Да босиком, чтоб не забывали науки резвые ножки…
Отроки и гридни из молодых по одному подходили, усаживались смотреть. Боярин был знатным бойцом. Может, погодя выберет кого, велит принести струганные из дуба мечи, начнёт вразумлять…
Твердислав без большого удовольствия наблюдал за Щетиной (так он уже начал называть его про себя, ибо нашёл, что норовистому Сувору это прозвище как раз подходило). Когда-то он мог бы поспорить с Сувором на равных, и ещё неизвестно, к кому из них двоих нынче обращались бы за наукой юнцы. Твердята, думающий княжий советник, и посейчас был куда как ловок с мечом, но против Сувора уже не встал бы даже на деревянных. Ушла сноровка, и вряд ли теперь воротишь её, – а ведь в один год родились. Знал Твердята, что превзошёл старого соперника, когда стоял посреди длинного дома и держал речь перед Рагнаром Кожаные Штаны. Никогда Сувор не сумел бы сказать такой речи, никогда не возмог бы послужить своему князю хоть вполовину так, как он, Твердята, – Вадиму!..
…А вот увидал, как играет дарёным мечом боярин Щетина, – и возревновал. И если по справедливости, уж не Сувору должен был достаться дивный клинок. Он ли возглавил посольство? Он ли Госпоже Ладоге честь великую на лодье везёт?..
Тем временем безусый мальчишка действительно принёс Сувору два деревянных меча, и тот, весёлый, размявшийся, протянул один Замятне:
– Потешимся, Тужирич?
Хмурый Замятня ловко поймал брошенную рукоять. По дороге домой он не сделался разговорчивее, зато многие слышали, как вечерами в его палатке жалобно плачет смуглая маленькая рабыня. Днём, на палубе, Смага (прозванная так словенами за цвет кожи) куталась от ветра в широкий полосатый платок. Однажды его ненароком сдуло с лица, и отроки успели заметить, что у девушки то ли разбиты, то ли искусаны губы и под глазом – тёмный, как туча, синяк.
– Потешимся, Несмеяныч, – ответил он Сувору. – Только не на деревянных, а на боевых. И я свой просто так из ножен не достаю…
– Да? – подбоченился боярин Щетина. С Замятней он большой дружбы не водил никогда. – И на какой живот биться хочешь?
– А хоть на тот меч, с которым ты тут сейчас красовался. Не забоишься?
Сувор тряхнул седеющими кудрями – кого, мол, забоюсь, уж не тебя ли?.. – и смотревшему Твердиславу подумалось, что неизжитое мальчишество когда-нибудь да непременно уложит его старинного соперника в могильный курган. С вожаком охранной ватаги, которого свои-то пасутся, да с непривычным, ещё как следует не лёгшим в руку мечом… Эх!
Замятня скинул с широких плеч кожаный плащ и пошёл на боярина. Он был противником хоть куда: такой даже и Сувора, того гляди, поучит кое-чему. Весел и бесшабашен был старый боярин, Замятня – тяжек норовом и безжалостен, этот без шуток пойдёт до конца и спуску не даст… Волчок в сторонке рычал и пытался подняться на слабые ноги. Страшился за хозяина, заступиться