Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики. Дэниел ТюдорЧитать онлайн книгу.
обычных торговцев, несомненно, усугублялось тем, что истинная элита Северной Кореи имеет привычку хранить свои сбережения в других валютах, в первую очередь – в китайских юанях[8]. Даже перед деноминацией северокорейская вона уже не могла похвастать особым доверием к себе со стороны населения КНДР, поэтому те, кто имел такую возможность – например, госслужащие, занимавшиеся полугосударственным-получастным бизнесом со своими китайскими коллегами, – хранили свои сбережения в иностранной валюте.
Как бы то ни было, долговременным результатом деноминации стал еще больший выход северокорейцев из-под экономического контроля государства. Все чаще даже самые скромные обыватели пытаются по возможности переводить свои накопления в юани или иные валюты. Они научились не доверять своему правительству и его валюте, воне. В то же время они усвоили, что торговля и хранение сбережений в юанях может уберечь их от очередного государственного грабежа или от последствий очередных провалов в экономической политике. В результате большинство сделок на рынке в Северной Корее сегодня, как считается, номинируется (и совершается) в иностранных валютах, самой популярной из которых остается юань[9].
Неудивительно, что в такой ситуации неофициальный, «черный» курс северокорейской национальной валюты падает. Несмотря на то что официальный обменный курс зафиксирован на величине в 96 вон за доллар США, «реальный» курс в 2013–2014 гг. колебался вокруг отметки в 8000 вон за доллар, резко увеличившись за несколько предыдущих лет – параллельно с падением доверия к воне. Даже в банках Северной Кореи курс обмена приближается к курсу черного рынка, зачастую уступая ему лишь малую толику, что говорит само за себя. В Особой экономической зоне Расон в банке Golden Triangle Bank в середине октября обменный курс составлял 7636 вон за доллар. Есть сведения о том, что в сентябре 2013 года зарплаты рабочих, занятых на немногих крупных государственных предприятиях – таких как шахта Мусан (крупнейшее месторождение железной руды), например, – были увеличены с 3000–4000 вон в месяц до 300 000 вон, отражающих истинную ценность национальной валюты.
«Черный» курс воны постепенно начинает использоваться и в обычных магазинах и ресторанах. Так, в пхеньянском магазине игрушек баскетбольные мячи стоят 46 000 вон за штуку; разумеется, никто не поверит, что цена простого баскетбольного мяча и вправду составляет $400 (при пересчете по официальному курсу). Почти аналогичный пример можно наблюдать в супермаркете, где продаются всем известные западные продукты типа печений Pepperidge, шоколадок Hershey’s и Ferrero Rocher и виноградного сока Ceres. Цены на эти продукты там установлены в соответствии с официальным обменным курсом воны, но эти воны там… не принимаются[10]. Такая же ситуация в магазине Adidas, забитом спортивными товарами из Китая (вполне вероятно, что компания Adidas не в курсе) по ценам, которые в вонах выглядят неправдоподобно дешевыми – если бы только эту цену можно было заплатить
Если вам доведется посетить Северную Корею, от вас будут ожидать расчетов в юанях или в евро. Где-то до начала нового тысячелетия иностранцам позволяли рассчитываться и в вонах, точнее в особых конвертируемых вонах, недоступных обычным северокорейцам (введенных для того, чтобы минимизировать общение между двумя «лагерями»). На Кубе до сих пор используется та же система – с «обычным» и конвертируемым песо. В отличие от Кубы, правда, Северная Корея предлагала иностранцам конвертируемые воны двух типов – купюры в красноватых тонах для гостей из дружественных социалистических стран и купюры подозрительного синевато-зеленого оттенка для капиталистических прихвостней и лакеев империализма. Сегодня, однако, и обычные северокорейские воны могут попасть в руки иностранных туристов – их можно приобрести по обменному курсу черного рынка в некоторых избранных банках, универмагах и даже иногда на улице. Но, как и сам обменный курс, эта деятельность находится в «серой зоне» с точки зрения закона, и незадачливый турист рискует получить из рук ловкого мошенника-«ломщика» стопку сувенирных купюр в обмен на свои юани.
Примерно с 1997 по 2004‑й г. самой популярной иностранной валютой был доллар. С ростом опасений того, что американские санкции могут нарушить «долларовое снабжение» страны, северокорейцы (теоретически) перевели свои сбережения в евро, которых, однако, серьезно недоставало, так что на практике это решение позиции доллара поколебало не слишком сильно. Сейчас же главной иностранной валютой, безусловно, становится юань.
В принципе это можно посчитать способом сохранить лицо. Ни один покупатель никогда всерьез не поинтересуется, почему он не может заплатить северокорейскими вонами, поскольку все они давно знают ответ на этот вопрос.