. Читать онлайн книгу.

      Я практически ни разу не наблюдал за животным, лишившимся пары. Но у нас с женой была пара уток, не расстававшихся с того момента, как они вылупились из яиц. Бок о бок с ними жили четыре курицы. Обитатели нашего птичника частенько разгуливали по двору. Но утка и селезень всегда были неразлучны. Они вместе плескались в воде, а когда приходила пора, спаривались. Однажды обе птицы заболели. Селезень, которого мы прозвали Дак Эллингтон, умер. А уточка по имени Пейджер выкарабкалась. Но, встав на ноги, она целыми днями бродила по двору, тыкаясь в заросли плюща и заглядывая под кусты. Искала, звала. Что ею двигало? Горе? Печаль? Она явно тосковала по своему селезню. Но прошло время, и она прибилась к остальным нашим птицам, превратившись в безмозглую курицу. Я не берусь рассуждать о ее чувствах, но я видел, что она скучает по своему партнеру. Она хотела его найти, но потом жизнь, как говорится, взяла свое, как всегда и бывает. Каждая такая история по отдельности неубедительна, бездоказательна и допускает неоднозначные толкования, но в совокупности они обретают смысл.

      Так же как люди, отдельные особи переживают утрату особенно тяжело. В 1990 году косатка-матриарх по имени Ева умерла в водах Тихого океана в возрасте пятидесяти пяти лет. Ее сыновья Отличник и Фостер кружили вокруг острова Хансон[24] и звали, звали, звали… Впервые в жизни – а Отличнику было тридцать три года – мать не отвечала на их зов. Братья дельфины снова и снова возвращались в те места, где мать провела последние дни своей жизни. Преданность. Тоска. Горе. Дейм Дафни Шелдрик, кавалер Ордена Британской империи, с высоты своего полувекового опыта общения с осиротевшими слонятами спокойно заметила: «Слон от горя способен умереть». Ей не раз приходилось это видеть, так что она знает, что говорит.

      По словам Дафни, пятьдесят лет работы в основанном ею в Кении питомнике для слонят-сирот научили ее, что «…понять слонов можно только „очеловечивая“ их, потому что слоны эмоционально идентичны человеку. Они горюют и скорбят об утрате любимого существа так же глубоко, как мы, и любить умеют беззаветно».

      Но даже если допустить, что слоны горюют, неужели они «горюют <…> так же глубоко, как мы»? А насколько глубоко наше горе? Вспомните, как бывает на поминках: все собираются вместе – внуки, взрослые дети, родственники, друзья, – коллеги перешучиваются или обмениваются визитными карточками; молодая дама явилась в черном платье, фасон которого явно призван рассеять у присутствующих траурное настроение; есть рана, которая затянется, и боль, которая никогда не пройдет. У жизни существуют начало и конец, этого не изменишь. Что такое «человеческое горе»? Универсальное понятие отсутствует. Как и человеческая любовь, горе многообразно. Это множество разных вещей, с разной интенсивностью происходящих в разных умах, и не всегда исключительно в человеческих. Горе не предполагает понимание смерти. Люди, естественно, горюют, но к единому мнению по поводу смерти им прийти не удается. К их услугам