Марина Цветаева. Воздух трагедии. Лина КертманЧитать онлайн книгу.
из письма Марины Цветаевой Сергею Эфрону.
Ее письмо весной 1921 года увез за границу Илья Эренбург.
На кортике своем: Марина —
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.
Я помню ночь и лик пресветлый
В аду солдатского вагона.
Я волосы гоню по ветру,
Я в ларчике храню погоны.
Москва, 18 января 1918
Как напряженно ждала она известий! Из записных книжек тех лет:
«Опыт этой зимы: я никому на свете, кроме Али и Сережи (если он жив), не нужна». «Начала ходить в огромных Сережиных высоких сапогах. Ношу их с двойной нежностью: Сережины – и греют».
«Я почти не пишу в этой книжке о Сереже. Я даже его имя боюсь писать. Вот что мне свято здесь, на земле».
«Не плачу при всех. Экспансивна – только в радости, и то не в большой. Если бы, например, Сережа вернулся, я бы – внешне – не сходила с ума».
1 июля 1921 года Марина получила письмо от Сергея (оно уже цитировалось здесь перед рассказом «Тиф») – первое после более чем двухлетнего молчания, мучительной неизвестности и страшных мыслей.
«Радость моя, за все это время ничего более страшного (а мне много страшного пришлось видеть), чем постоянная тревога за Вас, я не испытал. Теперь будет гораздо легче – в марте Вы были живы. – О себе писать трудно. Все годы, что мы не с Вами – прожил, как во сне. Жизнь моя делится на две части – на „до“ и „после“. „До“ – явь, „после“ – жуткий сон, хочешь проснуться и нельзя. Но я знаю – явь вернется. ‹…› Надеюсь, что Илья Григорьевич (Эренбург. – Л.К.) вышлет мне Ваши новые стихи. Он пишет, что Вы много работаете, а я ничего из Ваших последних стихов не знаю.
Простите, радость моя, за смятенность письма. Вокруг невероятный галдеж. Сейчас бегу на почту. Берегите себя, заклинаю Вас. Вы и Аля – последнее и самое дорогое, что у меня есть.
Храни Вас Бог.
Ваш С.
Что мне Вам написать о своей жизни? Живу изо дня в день.
Каждый день отвоевывается, каждый день приближает нашу встречу. Последнее дает мне бодрость и силу».
«С этого дня – жизнь», – записала Марина в своей тетради, где вслед за этой записью идет черновик – начало ее ответного письма.
«Мой Сереженька! Если от счастья не умирают, то – во всяком случае – каменеют. Только что получила Ваше письмо. Закаменела.
Последние вести о Вас: Ваше письмо к Максу. Потом пустота. Не знаю, с чего начать… Нет – знаю, с чего начать: то, чем и кончу: моя любовь к Вам…»
С. Э.
В сокровищницу
Полунощных глубин
Недрогнувшую
Опускаю ладонь.
Меж водорослей —
Ни приметы его!
Сокровища нету
В морях – моего!
В заоблачную
Песнопенную высь —
Двумолнием
Осмеливаюсь – и вот
Мне жаворонок
Обронил с высоты —
Что