Разлучающий поток. Уильям МоррисЧитать онлайн книгу.
и в самом деле не уходил далеко от дома, но, скорее, щадя своих родных, а не из-за подлинного страха, правда, он отлично понимал, что за нарушение запрета его ожидают побои. Но вы, в свою очередь, догадываетесь, что это прилежание не могло длиться вечно. И как-то раз, когда Осберн долго не возвращался домой, его дед, отправившись на поиски, обнаружил внука не на лугу и не в потоке, а где-то между – прямо над речной быстриной. Мальчик сумел спуститься по отвесной скале, возвышавшейся вдоль берега будто бы рядами колонн, похожих на органные трубы, переломанные кое-где неведомой силой. В одном таком месте, в скальной нише, наш юнец и сидел, не в состоянии ни продолжить спуск, ни подняться обратно, пока дед не сбросил ему верёвку и не выудил его на луговую траву.
Быть может, отрока и напугали опасное приключение да побои, что достались ему за причинённые родным тревоги. Но хотя Осберн и был тронут слезами своей бабушки и её над ним причитаниями, да и не менее того тем, как старушка-кормилица оплакивала дни его жизни, что так легко могли сократиться, он ещё не раз уходил из дома на поиски неприятностей. Однажды, прогуляв где-то всю ночь, он поутру вернулся домой, счастливый и довольный, правда, сильно проголодавшийся. Когда же старик спросил внука, где тот ходил всё это время, и пообещал подбодрить его доброй поркой, отрок ответил, что не очень-то напуган таким оборотом дела, порка его не страшит, ведь он так весело провёл ночь. А был он далеко от дома, в верхней части долины, и в сумерках (стояла середина мая) встретил там весёлого парня, несколько старше себя. Тот показал ему разные забавные игры и даже привёл в свой дом, «который не построен из камня и дёрна, как наш, – рассказывал мальчик, – это просто дыра в скале. Там мы и провели всю ночь, и никого, кроме нас двоих, в пещере больше не было. Незнакомец показывал мне и другие, более странные игры – да такие чудные! Некоторые из них, правда, испугали меня».
И когда дед попросил рассказать поподробнее, что это были за игры, Осберн ответил:
– Он взял камень, ударил по нему, пробормотал какие-то слова, и камень обернулся мышью, она сначала играла с нами, ничуть не боясь, а затем вдруг стала расти, расти, пока не выросла размером с зайца и даже чуть больше – я подумал, что это была бы замечательная дичь, – но тут заяц неожиданно поднялся на задние лапы и превратился в маленького ребёнка, намного меньше меня. А потом он убежал в темноту, попискивая прямо как мышь за обшивкой стены, только громче. Ну а затем мой товарищ достал большой нож и произнёс: «А теперь, работничек, я покажу тебе забаву и в самом деле интересную». Так оно и оказалось, ибо он приставил лезвие этого ножа к своей шее и отрезал себе голову. Но крови не было, и он не свалился замертво, а просто поднял голову, приставил её на место и, встав, закукарекал что наш большой рыжий петух. Потом он сказал: «Птичка моя, петушок, а теперь я сделаю то же и с тобой». Он подошёл ко мне с ножом, но я, испугавшись, схватил его руку и отобрал нож. Тут мы начали бороться, и я повалил его, но мне сразу пришлось