Запрещенные записки кавказца. Джабраил АлиевЧитать онлайн книгу.
заглянул снова в этот магазин за спичками. Слышу, армянин говорит покупателю:
– А знаете, что спиртного скоро не будет.
– Да ну, – вытягивает лицо покупатель.
– Вот осталось пять бутылок. Могу уступить. Забирайте если хотите…
Покупатель качает головой.
– Не знаю, не знаю…
Но потом решительно режет рукой воздух.
– Уговорили…
Гляжу на армянина. Он хитро улыбается уголками губ и подмигивает мне. Его улыбка констатирует: хочешь жить умей вертеться
1992 год
Январь
Предприятие наше (домостроительный комбинат) дышит на ладан. В столовой нет не одного стакана. Компот рабочие пьют из суповых чашек. Ложек тоже не хватает. Некоторые приносят ложки с собой. И смех и грех.
В скором времени повара перестали готовить вторые блюда. Объясняют это нехваткой продуктов. Народ устроил стихийный митинг. Директор комбината успокоил рабочих тем, что в скором времени будет наведен порядок. Но к сожалению этого не произошло. Тогда митинг повторился.
Однако изменений в лучшую сторону не наступило.
Ко мне как-то подошел крановщик Виктор и тихо сказал:
– Я решил уехать. Говорят, русских будут выгонять…
– Кто говорит?
– Многие. В Ростов уеду к родственникам.
– Не может быть такого…
Виктор покачал головой и шепнул:
– Нет, дыма без огня.
И действительно он оказался в какой-то мере прав. Забегая, слегка вперед скажу, что в 1994 году я встретился как-то на улице с одним знакомым, который мне прямо заявил, что был бы рад, если русские уехали из Махачкалы. Я искренне возмутился и откровенно заявил ему, что он сволочь.
Тот позеленел. Стал кричать:
– Я не сволочь… ты понял?
– Нет, ты сволочь…
Он замолчал. Я старше его, и он не знал, как поступить. Наконец плюнул себе под ноги и ушел. Больше я с ним не виделся. И несказанно был рад этому.
Февраль
Уволился с работы. Комбинат практически не функционирует. Три года проработал слесарем-ремонтником и вот теперь, вынужден уйти.
Столкнулся в арматурном цеху с мастером моего участка.
Спрашивает:
– Что уходишь?
– Да.
– А куда?
– Не знаю…
И вдруг он заплакал. Крепкий сорокалетний мужчина на мое удивление зарыдал навзрыд.
– Я тоже не знаю, куда… Ты молод и, наверное, сможешь выжить.
А у меня семья…
Мне стало неловко. Стал утешать.
– Возможно, все образуется…
Мастер передернул плечами.
– Вряд ли.
Он протянул руку.
– Ну, бывай…
– И вам всего хорошего.
На душе стало муторно.
Честное слово наступило какое-то непонятное время. Мужчины плачут от безысходности. Это все-таки не очень хорошо.
Когда вышел на улицу неприятное чувство усилилось. Может от того, что было холодно.