Щит земли русской. Владимир БуртовойЧитать онлайн книгу.
жертвовать заставой. Славич подозвал старшего товарища.
– Ярый! Возьми заставу, охвати бегущих и торопи их в крепость резво! Пусть дружинники сажают к себе на коней самых немощных!
– А ты? – спросил Ярый.
Славич махнул рукой в сторону печенежской конницы: сверкая чешуей щитов, она огибала уже дубовую рощу близ Ирпень-реки, нацеливаясь острием отсечь русичей от ворот, отогнать в степь. Здесь, в узком месте, есть еще возможность если не остановить, то хотя бы задержать находников на малое время.
– Славич, возможно ли такое? Их тысяча!
– Спеши, Ярый! Заставу на твои плечи кладу!
Ярый сморщил и без того изуродованное шрамами лицо, хлестнул коня плетью и пошел быстро вперед, увлекая заставу за собой. Славич, оставив при себе полусотню дружинников, повернулся против печенегов. Вот теперь, когда находники приблизятся на полет стрелы… Он смотрел на печенегов, а мысли витали над родным Двором. Своей службой в дружине он не скопил для себя и малого числа гривен[27]: не там злато-серебро лежало, где конь Славича землю топтал. Да и не искал он его, озаботясь защитой родной земли от жестоких степных разбойников. Как отец его и дед служили князьям киевским, так и он, Славич, сколько помнит себя – все время перед глазами покачивается голова верного коня, широкий наконечник копья да бескрайняя степь.
А рядом уже земля стонала от конского топота. Стрелой, словно перегоняя ветер, впереди темного войска мчалась сотня отборных конников, оторвавшись от остального отряда на два-три перестрела[28]. Впереди печенегов скакал огромный меднолицый богатырь на рослом коне. Длинная грива коня развевалась от бешеной скачки, поводной конь рядом, притомленный, едва успевал, вскидывая голову и роняя пену с губ.
– Ежели сломать наконечник, – сказал Славич, – тогда стрела потеряет свой лет, – и потянулся к колчану. Ну, други, готовьтесь испить смертную чашу! – Голос Славича не дрогнул, когда он произносил эти слова, лишь легкий холодок прошел по спине да конь тревожно заржал, чуя близкую сечу. Подумалось Славичу: «Люди не оставят Бразда, ежели теперь смерть приму, других спасая…»
– Мы готовы, Славич, – почти разом отозвались Тур и Микула. Тур на земле одинок, ему и в мыслях проститься не с кем, у Микулы оба сына женаты давно, отрастили орлы крепкие крылья, своих орлят учат уже летать. Не осиротеют, коли старый отец падет в сече. Справят тризну[29] по нему, как велит древний обычай, да на стены встанут, род от гибели оберегая. А о нем сохранят добрую память для внуков.
– Если так, то будем биться! – Славич повернулся к дружинникам – Бейте стрелами передних. А там – да поможет нам Бог! Мы же не посрамим чести своей.
Замерла тетива у правого уха, набрав силу для броска. Щелчки слились в сплошной треск, и стрелы взвились в воздух. Смялось острие печенежского передового отряда: тот упал замертво, этого подмял под себя на всем скаку тяжелый конь. А иной, оказавшись перед страшными русичами, убоялся, придержал коня
Гривна – фунт серебра.
Перестрел – расстояние, равное дальности полета стрелы.
Тризна – поминки по усопшему.