Скелеты. Максим КабирЧитать онлайн книгу.
очерчивая курсором логотип литературного фестиваля.
– Но…
– Слушай, Амроскин. Ты чем на праздники занят?
Ответ был очевиден: уфолог проведет их, как и предыдущие Новые года, уплетая мамин салат оливье. Толстая угреватая белка в колесе пущенного по кругу сериала «Секретные материалы».
– Да ничем таким.
– Я тебе, Амроскин, ключи дам. Покормишь моих рыбок.
2
Толя Хитров приподнялся со стульчика и завершил партию перекрестной игрой на тарелках. Лихо прокрутил палочки между пальцев и только потом посмотрел на ребят. Кеша и Паульс ухмылялись, довольные, а Платон, вокалист, сосредоточенно пролистывал потрепанный блокнот. Читал рукописные тексты, написанные шестнадцатилетним парнишкой.
– Ну, – вынес он вердикт, – неплохо.
– Неплохо? – хохотнул Хитров, утирая лоб ветхой футболкой. – Андрюха Ермак был гением. И есть.
Платон завистливо промолчал. Полгода назад Хитров воскресил группу из мертвых, раскопал условную, как в кинговской «Темной половине», могилу, прочитал нужные заклинания. Подергивания окоченевших лапок поначалу казались гальваническими, ложными сокращениями мышц. Но он приложил усилия, нашел единомышленников. Тех, кому, как выразился бы басист Паульс, «по приколу». По приколу лабать старомодный рок в городке, никак не приспособленном под такие цели.
«Церемония» была слеплена из троих студентов техникума и одного тридцатилетнего неудачника. Двадцать девятого числа это чудовище Франкенштейна выберется на провинциальную сцену, и станет ясно, живо оно или нет.
– Кайф, – просиял Кеша, закрыв ладонью струны. – Вот это поэзия, Платоша, а не то дерьмо, что ты нам носишь.
– Пошел ты, – фыркнул вокалист.
Платон был неплохим парнем, талантливым, с рок-н-ролльным вокалом и правильной хрипотцой. И стихи его, пусть слегка наивные, транспарантные, под Кинчева, иногда сверкали удачными строками и самобытными метафорами.
Хитров мысленно нарек музыкантов «молодняком». Жена ворчала: что ты возишься с пацанами? Своего ребенка мало? Он боготворил Юлу, но и «Церемония» была его дитем, пусть косым да горбатым. Посигналила из сырого чернозема будней: раскапывай меня, папка. Пора.
– Не обращай внимания, – сказал Хитров приунывшему вокалисту. – Твой «Марш» – бомба.
Он знал, что на грядущем фестивале Платон будет участвовать и в роли поэта.
– Так что, братва, – окликнул Хитров парней. Те уже надевали шапки и обматывались шарфами. Навьючивали гитарные кофры. – Берем эту телегу?
– Спрашиваешь, – сказал Платон.
– Без базара, – поддакнул Паульс. – Откатать еще надо.
– Откатаем.
Они обменялись рукопожатиями. Кеша и Паульс покинули обвешанную плакатами и вымпелами репетиционную базу. Платон топтался на пороге, теребил в руках перчатки.
– Толь, – произнес он робко. – Я тут новый текст набросал, глянешь дома?
– Ага!
Платон вручил товарищу сложенный пополам листочек и ретировался.
Размышляя о выступлении, Хитров сдвинул