Экспедитор. Оттенки тьмы. Александр АфанасьевЧитать онлайн книгу.
правду.
– А кто отвечать теперь будет?
– Мы и будем!
– Это с чего? Такие темы кто-то конкретный мутит, не может быть, чтобы от города, а тем более от республики мутка шла.
– А кто разбираться будет?
В общем-то верно. Никто не будет. Проще – огульно обвинить всех…
Производства на «Ижмаше» – еще с советских времен носят кодовые обозначения, оружейное называется «производство 100» или сотка. Автомобильное, например – 300, мотоциклетное – 400, угробленное металлургическое на Воткинском шоссе – 700, а специальное, производящее от ракет и беспилотников до ножей из спецстали, – производство 800. Сотое производство непосредственно граничит с «Ижсталью» и имеет собственный АБК. К нему надо идти через бывшую угольную, пятую проходную. А нужные мне люди сидели там, где в советские времена находилось мотоциклетное конструкторское бюро. Кстати, интересный факт – «Аксион», который считается производителем мотоциклов и именуется «мотозавод», на самом деле мотоциклы не производит, и к «Ижмашу» он никогда не относился. Зато именно на «Аксионе», а не на «Ижмаше» был сделан первый опытный «АК-47».
Но это так, к слову…
Не заходя в свою депутатскую приемную, я как раз прошел в угольную проходную, записался на прием к директору на вторую половину дня, после чего двинул в отдел подготовки производства. Это как раз те люди, которые занимаются освоением нового, там есть и логисты, и технологи. Вместе с ними мы двинули на четырехсотую площадку осматривать то, что осталось от мотопроизводства, и прикидывать, как мы расставим станки и куда.
Четырехсотка выходит на улицу Телегина и отличается громадным АБК – настолько громадным, что в нем можно разместить все службы завода. В свое время этот завод был крупнейшим производителем мотоциклов в стране и одним из крупнейших в мире. Окончательно умер завод в 2008 году – спрос на мотоциклы в СССР поддерживался нищетой населения и дефицитом автомобилей. Как только автомобиль стал доступен – мотопроизводство кончилось.
Тем не менее остался громадный комплекс с собственной ж/д веткой и фундаментами под станки, к счастью, их не успели разломать. Единственное, чего тут стоило опасаться, – это крысы. Я вообще, как приехали, подумал – зря мы голяком идем, вот куснет сейчас крыса – и поминай как звали, или конечности лишишься, или пипец котенку. Немногочисленные арендаторы мрачно смотрели на нас, понимая, что, возможно, придется искать новое место.
К счастью, в составе группы оказался один мужик – Анатолий Михалыч его звали – он как раз занимался ликвидацией четырехсотки и завод знал. С ним было проще – он досконально знал, где можно поставить станки, как подвести питание, где остались балки…
Место там темное, мрачное, во многих местах – переходы в АБК и обратно – там в АБК целые этажи были отданы под раздевалки и душевые. Мы как раз решали, как выводить линию упаковки готовой продукции (деревянные короба тоже будем делать сами), как вдруг я услышал негромкий, но знакомый свист, повторившийся два раза.
Сделав вид, что ничего не заметил, я через пару минут скривил рожу.
– Мужики… без меня,