Тревоги и надежды старшего лейтенанта Берзалова. Михаил БелозеровЧитать онлайн книгу.
были такими, какие приводят в преждевременной смерти. К бабке не ходи. Погибнет ведь, как-то неожиданно догадался Берзалов, в самые ближайшие дни, до лета не дотянет. Но прапорщик всем своим видом показывал: «Может, я не хочу дожить наравне со всеми до старости, может, мне этого и не надо, а это уж, извини, моё полное моральное право – умереть в бою от шальной пули или холодного штыка».
– Знаете, что?! – вспылил Берзалов на крутых обертонах, и подумал, что не стоит его здесь, при всех, строить Гаврилова и напоминать о дисциплине.
– Что?.. – на этот раз он удосужился повернуть голову так, чтобы видеть своего непосредственного командира краем глаза.
«Ну что ты можешь со мной сделать, – читалось в нём. – Послать на передовую, в окопы или отлучить от любимого дела? Ах, да, я забыл, ещё есть гауптвахта. Так я этого всего нахлебался, ещё когда ты не родился».
– Ничего… – сказал Берзалов. – Потом поговорим… – пообещал он, не намереваясь пускать всё это на самотёк, но потихонечку стал остывать.
До такого возраста я не доживу, думал он почти уныло, по нашей жизни-то. И действительно, госпиталь в городке был переполнен облученными. В первое атомное лето первого атомного века каждый день хоронили по сотне и более человек, через полтора года уже – по одному-два, в основном, конечно, гражданских, потому что они не были обучены, хуже были экипированы, не принимали цистамин[1], которым пичкали военных, часто рисковали почём зря. Теперь пошли те из них, кто получил относительно малые дозы, но всё равно заболели. Через год заболеют те, кто облучился ещё меньше, и так до бесконечности, пока все не вымрут. Арифметическая, то бишь геометрическая прогрессия наоборот. Были и такие, которые облучались по глупости, забредая на радиоактивные территории или употребляя в пищу отравленные продукты или воду из неизвестных источников. Говорят, что якобы у верховного командования есть страшно дефицитные американские таблетки, которые моментально выводят радикалы из организма, и якобы таблетки эти помогают людям, схватившим даже смертельную дозу. Но это не про нас, думал Берзалов, мы люди простые, окопные, нам и цистамин подойдёт. Судьба нас, видать, пока миловала. И не умнее мы, и не счастливее, а просто везучие. Планида, ничего не скажешь, мать её за ногу.
– А ты чего молчишь? – раздраженно спросил Берзалов у второго пленного. – Юпитин, развяжи ему руки! И дай спирта!
– Товарищ старший лейтенант…
– Дай, дай… – со смыслом посоветовал Берзалов. – Хуже не будет. И хлеба дай, если есть.
– Он, дурилка картонная, Игнатьева ранил… – напомнил прапорщик Гаврилов.
Он произнёс это равнодушно, скорее для проформы, перекладывая на плечи старшего лейтенанта последствия его решений, в том числе и чисто с моральной точки зрения: «Надо б было наказать по всей строгости». Однако Берзалов не обратил на его слова никакого внимания. Вернее, он-то, конечно же, обратил и даже подумал, что Федор Дмитриевич имеет права на своё суждение, но в данной конкретной
1
Цистамин – вещество, являющееся радиопротектором, то есть ослабляющее негативное воздействие ионизирующего излучения на ткани организма человека.