Любовь литовской княжны. Александр ПрозоровЧитать онлайн книгу.
всем обитаемом мире своими трактатами по географии и счислению.
Достойный мулла носил халат, крытый изумрудным китайским шелком, и пышную чалму с изумрудом во лбу и ниспадающим на плечо длинным матерчатым концом. Его смуглое морщинистое лицо было совершенно чистым – без усов, бороды и даже без бровей. Узкие темно-карие глаза, узкие коричневые губы, впалые щеки. И узкая длинная линейка в ладонях с тонкими пальцами.
– Кто смог измерить здешнее дерево, мелкие бездельники? – сурово поинтересовался мулла, окинув мальчишек взглядом.
– Да не растет в Сарае деревьев, учитель! – поторопился ляпнуть юный Идигу, темноволосый сын бухарского эмира неполных тринадцати лет, и тут же получил несколько раз линейкой по голове, испуганно втянув голову в плечи.
– А умом, умом пораскинуть, бестолочь?! – громко возмутился мулла. – Нечто во всем Сарае уже и померить нечего? Ни минаретов нечто нет в городе, ни колоколен, ни куполов над святилищами? Неужели неясно, что не деревья в упражнении сем важны, а старания в труде с астролябией?!
И премудрый Истрахан еще несколько раз треснул мальчишку по вышитой бисером войлочной тюбетейке.
Мулла считался добрейшим из учителей дворцового мектебе. Удары линейкой по шапкам и одежде совершенно не причиняли боли. Главное – пальцы по глупости не подставить.
А вот ходжа Тохтан бил за провинности дубинкой, оставляющей синяки даже под ферязью. И при сем развлечении Тохтан любил приговаривать, что битые во время школьного учения места после смерти воссияют в раю небесным светом, а очутись несчастные в аду – не станут гореть негасимым пламенем. И потому он, ходжа Тохтан, ныне заботится о бессмертных душах своих учеников. Остальные же учителя и вовсе, не моргнув глазом, назначали фалаку[6] за любую провинность.
Посему премудрого Истрахана с его линейкой подростки любили и старались попусту не раздражать. Однако недавно приехавший в царский дворец круглолицый Идигу сего правила еще не усвоил.
Устав лупить бедолагу по голове, мулла развернулся, прошел в северный угол дворца и уселся на разложенных там ногайских войлочных коврах, поджав под себя ноги. Дождался, пока спешащие следом ученики разместятся перед ним, покрутил в руках линейку и спросил:
– Кто еще не догадался найти дерево для домашних измерений? – Чуть помолчал и, не дождавшись ответа, внезапно спросил: – Вот скажи, княжич Василий, как справился с заданием ты?!
– Измерил смотровую башню дворца, учитель! – с готовностью выкрикнул заложник из Москвы. – Получилось девять саженей!
– А как ты мог исчислить высоту с такой точностью, чадо, – с подозрением прищурился старик, – коли к основанию сей башни не подойти, ибо она посередь крыши воздвигнута?
– Я астролябию на посох саженной высоты поставил, учитель, и угол на высоту башни замерил. Опосля на десять саженей назад отступил и еще раз измерил, – бодро отчитался княжич. – По разнице углов получившихся удаление и определил. А по углу и удалению – высоту!
– М-м-м…
Фалака – любимая на востоке пытка в виде битья палками по ступням ног. Широко применялась за неуспеваемость в школах всех уровней. К образованию на средневековом Востоке относились очень серьезно.