Земля живых (сборник). Роман ГлушковЧитать онлайн книгу.
верхах, да и во всей жизни…
А Дашка в январе родила мальчика (пенсию, кстати, оформили только на нее – ведь ребенок родился позже, ага). Дела и заботы закрутили ее, и тем не менее в погоне за срочно потребной для текущих нужд бронетехникой, хоть бы и битой-горелой, в начале марта она оказалась на месте боя передовой группы с эстонской бронеколонной.
И даже…
…Впрочем, как принято говорить, «это уже совсем другая история».
Тим Волков
Та, что умирает последней
– Людоеды!
Кандида обдало могильным холодом, он вскинул автомат. С трудом поборол желание дать длинную очередь в темноту, чтобы нашпиговать эту чертову неизвестность свинцом; взял себя в руки, начал озираться, напряженно всматриваясь в черные коридоры. В коридорах никого не было. Пусто.
– Пожирание людьми себе подобных именуется каннибализмом. Но каннибалами их неправильно будет считать. Они же не совсем люди, ведь так? Они звери. А как называют зверей, которые едят людей? Правильно, людоеды! – Философ шмыгнул простуженным носом, продолжил свои внезапные рассуждения: – Так что прозовем их так. Людоеды. А зомби – это уже выдумки Голливуда. Первоначально ведь зомби откуда пошли? Есть такой культ вуду…
Кандид выругался. Опустил ствол автомата в пол, рявкнул на спутника:
– Заткнись!
Задетая локтем облезлая штукатурка посыпалась со стены. Кандид вновь напрягся, заскрипел зубами.
– Лучше смотри по сторонам. И будь осторожнее.
Философ придвинул обратно к глазам съехавшие на нос очки, посмотрел на Кандида, не с обидой, но с видом человека, наблюдающего за потешными обезьянами в клетке зоопарка. Тонкие бледные пальцы, словно и нет там костей, одни хрящи, длинные как щупальца, извлекли из наружного кармана платок и промокнули лоб. Философ хмыкнул, отвернулся. Шумно, с присвистом высморкался.
«Придурок! – подумал Кандид, глядя, как спутник косолапо ступает по битому кирпичу. – Ей-богу, прирежу когда-нибудь засранца! И глазом не моргну! Выпрашивает ведь, поганец».
Шли вторые сутки. Отдыхали урывками, в основном не больше часа, ютились на крышах гаражей, ларьков, в дома заходить боялись – однажды едва не угодили в одной пятиэтажке в самое гнездо нечисти, еле ноги унесли. Вторые сутки пути. Как в тумане. Устали до крайней степени. Нервы натянуты, на любой шорох – паника, ноги гудят, глаза болят, мерещится всякое. А тут еще этот Философ со своими рассуждениями дурацкими. Говорить он может долго, очень долго, но в основном невпопад и не в нужной ситуации, и вот ведь что интересно – эта способность никак не влияет на его усталость. Наоборот, придает сил. А силы других пропорционально уменьшает, ибо выслушать всю эту белиберду терпения нужен вагон и маленькая тележка.
– Засранец! – не выдержал Кандид.
– Что ты сказал? – обернулся тот, подслеповато щурясь.
– Здесь, говорю, остановимся. Хватит ходить. Нормальное место.
Философ долго