Каменный Пояс. Книга 1. Демидовы. Евгений Александрович ФедоровЧитать онлайн книгу.
с ней.
– Что же, что одна у дьяка дочка. Так и сынок у нас, Демидыч, не простофиля…
– Ой-ох-х, ну вас к богу, – отмахнулся Никита. – Не поднимайте сором на посаде. Поди, засмеют шабры. Я тебе, брат, – тут батька снова сердито нахмурился, – я тебе сватом не буду. Хочешь дьякову дочку – сватай сам…
Акинфка выпрямился, повел серыми глазами:
– Что ж? Сосватаю и сам.
– Ишь ты! – Тут батьке рассердиться бы, но упорство сынка пришлось по душе, он встал со скамьи. – Храбер бобер! А глазами весь в тебя, матка.
Женка Демидова зарделась: «Ишь, разошелся батян».
Акинфка дел в дальний ящик не откладывал. Обрядился он в новину и пожаловал на купецкий двор. Дворовые холопы пристали с допросом: «Куда да зачем?»
Твердый характером Акинфка осадил холопов:
– Подите скажите дьяку: пожаловал к нему тульский кузнец Акинф Никитич, хочет о деле молвить…
Дьяк с вечера перехватил через край настоек, медов, объелся солений, блинов, уложил балычка с пол-осетра, – изжога проклятая мучила, да гудело в башке, как из пушек кто палил. Все утро надрывался дьяк от непотребных площадных слов. Ругал купчишек, мастеров, подрядчиков.
Тут о кузнеце доложили. Дьяк сам вышел на крыльцо. Купец Громов – богатей, по-боярски хоромы разделал. Крыльцо расписное, узорчатое, с резьбой: петухи, кресты, кружковниы – все радовало глаз.
На высоком крыльце, держась за пузатый резной столб, предстал дьяк Утенков; бороденка у него мочальная, морда лисья, хитрая. Стрельнул в Акинфку плутоватым глазом:
– Ты зачем, кузнечишка, пожаловал?
Акинфка шапки перед дьяком не сломил, сказал смело:
– По большому делу, дьяк, явился я. При холопьях как будто и не к месту.
Дьяк, как индюк, напыжился, налился краской: «Ишь ты, чертоплюй, шапки не ломает, не гнется. Не по чину нос держит».
– Эй ты, худородье, выкладывай тут, за какой нуждой пожаловал? – закричал с крыльца дьяк. – Чать, не в сваты пришел?
Акинфка насупился, поднялся на крыльцо:
– А может, и свататься пришел, почем ты знаешь? Хошь бы и так? Я с царем Петром Ляксеичем на одной наковальне ковал.
Дьяк глаза вылупил, от злости в горле заперхало. Повел рыжеватой бровью и закричал тонко, по-бабьи:
– Ах ты, тульская твоя… пуповина, в сваты… Ах ты… Тьфу!
Сочно плюнул под ноги. Акинфка-кузнец не сдался, схватил дьяка за полу кафтана, дернул:
– Ты-то не плюй, може, еще сгожусь. Молви: отдашь дочку?
– Ух, – выдохнул дьяк. – Морок тебя возьми! Эй, холопы, гей!..
Со двора набежали людишки, схватили Акинфку. Он отбрыкивался, отбивался; не одному холопу покрушил зубы, посворотил скулы, но осилили его. Подталкивая кузнеца кулаками, холопы приволокли его на широкий купеческий двор, обнесенный дубовым острокольем. Не успел моргнуть глазами Акинфка, как ворота закрылись и загремели запоры.
Что это еще будет? Кузнец поглядел на островье тына и подумал: «Эх, перемахнуть бы через заплот».
В эту минуту в углу двора в яме шевельнулось бревно и показалась медвежья лапа.
– Ого!