Дверь в стене тоннеля. Николай ЧеркашинЧитать онлайн книгу.
Бадахшана, Еремееву, тогда еще лейтенанту медицинской службы, врачу батальона спецназа, довелось испытать на себе действие арчи. После эйфорической ночи со всеми усладами мусульманского рая его потом три дня жестоко ломало. И если бы не коллега, капитан-хирург Игорь Залозных, он бы точно или застрелился, или нарочно бы вылез под пули душманов. Залозных отпаивал его зеленым чаем, колол алоэ, впрыскивал в вены глюкозу, а главное, ни на минуту не оставлял его одного, убрав из палатки ножи, бритвы, скальпели. Оба они знали, что арча обладала коварнейшим свойством – после нее человек впадал в депрессию со стойким желанием уйти из жизни. Именно после доброй дозы арчи застрелились трое из спецназа – крепкие парни, рискнувшие отведать новое зелье. Собственно говоря, требовалось доказать военному прокурору, что самоубийство произошло на наркотической почве. И Еремеев поставил на себе судебно-медицинский эксперимент, следуя давней традиции российских медиков испытывать на себе и новые болезни, и новые лекарства. Все трое суток «послекайфозного» периода Олег добросовестно сообщал коллеге о своих ощущениях и настроениях, а тот записывал в дневник наблюдений. С того давнего случая и началась для Еремеева карьера врача-нарколога, а позже – судебно-медицинского эксперта, ставшего волею судьбы столичным следователем районного масштаба.
Можно было не посылать желтоватые кристаллики на экспертизу. Еремеев и без нее мог сказать, ничуть не сомневаясь – арча. Он осторожно пересыпал кристаллики в фаллос-футляр и завинтил крышечку со шнурком. Все. В любом случае теперь это не его забота. Во-первых, все дела, связанные с наркотиками, передавались из милиции в иное ведомство – по-старому в КГБ, по-новому в ФСК, Федеральную службу контрразведки. Во-вторых, с завтрашнего дня он уходил из «органов» на пенсию, хотя в свои сорок пять мог бы служить и служить. Однако… Сказано – сделано. Рапорту об увольнении дан ход. Приказ подписан. Сегодня вручат «ценный подарок» – скорее всего, электробритву, зачитают дежурный адрес и свободен как танк.
Он красиво уходит – черт побери! – закрыв под занавес это дельце с маньяком. Послезавтра вернется из отпуска Махалин и пусть раскручивает дальше. Бутылку «Амаретто» с него бы взять за хорошую подставку. Как в бильярде: шар замер в устье лузы, слегка подтолкнуть его – и все: и чахлый венок милицейской славы – статья в многотиражке, благодарность в приказе, тощая премия – украсит лысину коллеги.
Еремеев еще раз перелистал паспорт Табуранской. Карина Казимировна. Полька? Двадцати двух лет от роду… В дочки годится. Ну и влипли же вы, гражданочка! Дважды влипли: и Вантузу в лапы угодила, и под колпак ФСК попала. Думал интердевочка, оказалась «проходчица», наркокурьер. За такие дела, если ранее не судима, лет семь как минимум намотает. А впрочем, сейчас не те времена… Такую красотку да не выкупить?
Он еще раз полюбовался лисьим раскосом ее глаз. Хороша Маша, да не наша… Еремеев вздохнул и набрал номер справочной