Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в.. Виталий ПенскойЧитать онлайн книгу.
ему. «И псковичи же и всем князю великомоу в тыа часы по его словоу, и хлеб, и мед и моуку пшеничноую и колачи и рыбы пресныа, все сполоу покроутивь, своими извожникы к немоу послали», не говоря уже о том, что многие псковские купцы-«маркитанты» на свой страх и риск отправились в лагерь великого князя «с иным товаром с разноличным с многым…»[37].
Кроме того, ратные могли рассчитывать также и на содействие местных властей. Последним указаниями великого князя вменялось в обязанность собирать по ямам запасы провианта и фуража с последующей раздачей их проходящим войскам во избежание эксцессов (как было сказано в грамоте Ивана IV, чтобы «крестьянству того для дорогою силы и грабежу кормового не было»[38]), связанных с «силным иманием». Как вариант, собранные припасы могли на «срубленных» с сох телегах отправляться на «передовую» (в кампанию 1535 г. псковичи не только «нарядиша» на государеву службу 900 пищальников, но еще и снарядили «3000 конеи оу телегах и человека на кони, и 3000 четвертеи овсянои заспы, толокно, 3000 полтеи свинины, 3000 четвертеи солоду, 360 четвертеи горохоу, а семени ко[но]пляного 360 четвертеи» для гарнизона возведенной на озере Себеж крепости Ивангород[39]).
Конечно, эта повинность тяжким грузом ложилась на плечи тяглецов (повествуя об упоминавшемся выше зимнем походе 1534/35 г., псковский летописец отмечал, что «царь (сибирский царевич Шах-Али б. Ак-Доулет. – В. П.) шол на Псков, а по ямом корм давали, во Псков им не велели быти (чтобы не иметь проблем с «силным иманием»? – В. П.), и псковичи царю и с тотары давали корм в оулазных нивах; и бысть во Пскове того году побор велик, таков не бывал во Пскове…»[40]), но лучше так, чем терпеть постоянные самочинные поборы и реквизиции со стороны проезжих ратных, от которых целый уезд и волость быстро пришли бы во всеконечное запустение и разорение.
Наконец, великокняжеская власть могла взять содержание ратных и на себя. Чуть ли не хрестоматийный пример относится к осени 1469 г. Тогда, после тяжелого и кровопролитного набега на Казань, великий князь Иван Васильевич «пожаловал» пробившихся сквозь татарскую судовую рать устюжан, выслав им своего «запасу» «семь сот четвертеи муки, да триста пудов масла, да триста луков, да шесть тысяшь стрел, да 300 шуб бораньих, да триста однорядок, да триста сермяг» на «зимованье» под Казанью[41].
Казалось бы, при столь разнообразных источниках получения «корма» проблема снабжения должна быть относительно легко решаема. Возможно, именно так думал и великий князь Владимирский и Тверской Михаил Ярославич, когда в 1316 г. попытался было наказать непокорных новгородцев и отправился на них походом со «всею силою Низовьскою» (выделено нами. – В. П. Важная деталь – великий князь поставил под свои знамена весьма значительные по тем временам силы!). Однако новгородцы мобилизовали все свои силы, и князь Михаил не рискнул вступить с объединенной новгородской ратью в «прямое дело», «не дошед города, ста в Устьянех (Устьянский погост Деревской пятины находился в 50 верстах от Новгорода. –
Там же. С. 215. Ср.: «Тако же и купцов безчисленное множество с различными живностми и со многими иными товары приплыша, идеже бяше всего достаток, чего бы душа восхотела…» (начало осады Казани в 1552 г.,
Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. I. СПб., 1846. С. 129.
Псковская 3-я летопись. С. 228. Ср.: Псковская 1-я летопись // ПСРЛ. Т. V. Вып. 1. М., 2003. С. 107.
Псковская 1-я летопись. С. 106–107.
Устюжская летопись // ПСРЛ. Т. XXXVII. Л., 1982. С. 47.