Оборотень, или Последняя гастроль Артиста. Сергей Георгиевич МихайловЧитать онлайн книгу.
Возле столовой расположен склад спортинвентаря, где, кстати, можно взять напрокат лыжи. Второй этаж отведён под жилые помещения обслуживающего персонала и сотрудников дома отдыха; здесь же размещены все административные службы, включая кабинет врача. Третий этаж целиком и полностью отдан нам, отдыхающим. Кстати, раз уж я коснулся жилой части здания, то хочу сообщить вам, любезный Максим Леонидович, прелюбопытную деталь: соседний с нами номер, тот, что разделяет наш и хомяковский, пустует.
– Вот как? – заинтересовался я.
– Именно так. Теперь, во-вторых…
– Позвольте, Григорий Адамович, – перебил я его, – есть ещё четвёртый этаж.
– Четвёртый? – быстро спросил он, в упор глядя на меня. – А что – четвёртый? Этаж как этаж. Дело в том, что я там не был – не успел. Так, понаслышке, выяснил, что в основном он занят под складские помещения, где месяцами пылится постельное белье, как чистое, так и грязное, ждущее отправки в прачечную, тут же свалена нераспакованная мебель, моющие средства и так далее. Словом, нормальному человеку там делать нечего. Теперь, во-вторых: я виделся с Хомяковым. Да-да, виделся, и даже переговорил с ним. И надо вам сказать, Максим Леонидович, личное знакомство ещё больше усугубило моё отрицательное мнение о нём. Грубый, неотёсанный тип, краснорожий верзила, похожий на объевшегося борова. Но, как ни странно, на вопросы мои ответил. И знаете, что он мне сказал? В ту ночь, когда он видел вас, он был трезв как стёклышко.
– И тем не менее он продолжает утверждать, что видел, как я шёл по коридору со стороны холла? – спросил я.
– Да, – ответил Мячиков, медленно прохаживаясь по номеру. – Продолжает утверждать. Это-то и странно. Знаете, что я подумал? – Он остановился и резко повернулся ко мне. – Если он был трезв, то ошибиться не мог – это факт. Согласны? – Я кивнул. – А раз он продолжает стоять на своём, значит его заявление – заведомая ложь, а отсюда следует, что, клевеща на вас, он преследует вполне определённую цель.
– Какую же?
– Вы не догадываетесь? По-моему, это ясно: он пытается свалить вину на вас.
– Так вы думаете, что это именно он убил алтайца?
– Кстати, фамилия алтайца – Мартынов, это я тоже выяснил между делом… По поводу же того, кто убийца, я пока судить не берусь, но тот факт, что Хомяков каким-то образом причастен к этому делу, по-моему, не оставляет сомнений.
– Он мог солгать, когда говорил, что был трезв в ту ночь, – предположил я.
– Зачем? – быстро спросил Мячиков. – Зачем ему лгать? Не кажется ли вам, Максим Леонидович, что он специально стоит на своём, чтобы ему поверили – трезвому веры больше. И следователь, кажется, клюнул на эту приманку. А был он пьян или трезв, это значения не имеет, важно то, что он сказал на допросе. На допросе же он самым наглым образом поставил под удар вас, любезный Максим Леонидович. И самое неприятное для вас то, что вы действительно были в коридоре.
– Он в номере живёт один?
– Нет, – повернулся ко мне Мячиков и устремил на меня любопытный взгляд, – не один.