Демидовский бунт. Владимир БуртовойЧитать онлайн книгу.
происшествий. Распугивая поросят из придорожных луж, коляска подкатила к провинциальной канцелярии. Однорукий привратник замешкался было открыть ворота, под ругань взъяренного Никиты Никитовича смахнул с головы треух и долго стоял согнутый, не решаясь затворить выезд – вдруг, не задержавшись, лютый заводчик надумает куда укатить без промедления.
– Антип! Опять спишь, треклятый! – Демидов завозился в коляске, с помощью Антипа влез в носилки. Охранники, прихватив два тяжелых костыля, бережно внесли хозяина в просторную горницу. Канцеляристы похватали со столов бумажный хлам, спешно удалились в соседнюю комнатушку. Остались лишь Пафнутьев да дворецкий Антип.
Полулежа в кресле у окна, Демидов долго сопел крючковатым носом, напоминая старую крысу, которая очутилась в незнакомом месте и настороженно принюхивается к чужим пугающим запахам.
– Где вор-челобитчик Алфимов? – Демидов плохо владел ногами, в кресле крутнулся в сторону Пафнутьева. Тот с поклоном ответил:
– В арестантской под замком, ваша светлость Никита Никитович. Тамо же и Лукьян Щепкин со товарищи, схваченные в окрестных местах близ Калуги.
– Кем схвачены? Воеводой?
Снова поклон.
– Не воеводой, а старанием приказчика Красноглазова с верными стражниками от заводов вашей светлости. Боле двух десятков смутьянов изловлены и под караул крепкий посажены.
– А воевода мешкает! – Демидов костылем громыхнул о затоптанные половицы. – Пытаны ли воры?
– Пытаны порознь те злодеи, ваша светлость. И под теми пытками показали о своем злоехидном намерении супротивничать до последней крайности. Ныне вот ромодановские заводилы передали поутру, пред моим отбытием с командой из Калуги, объявление от всех ромодановской волости крестьян к государыне императрице о причинах своего нежелания быть в вашем владении.
– Дай сюда тот пашквиль! – Демидов нетерпеливо протянул левую руку, локтем столкнул на пол тяжелый костыль. Пафнутьев, зная, что спорить с Демидовым крайне опасно – ладно ежели костылем вытянет, а то и в подземелье темное повелит холопам своим опустить, – поспешил вынуть из стола челобитную, писанную на плотной добротной бумаге.
– Где воры писчую бумагу берут? – Демидов отстранил челобитную от лица едва ли не на всю руку, забегал глазами по ровным, красиво писанным строчкам. Невнятное брюзжание длилось недолго – где-то на середине челобитной он замолчал, побелели ногти на пальцах правой руки, стиснувшей подлокотник.
«…Напредь сего была Ромодановская волость за прежними владельцами, – медленно про себя читал Никита Никитович, – состояла во благополучии, у самого последнего крестьянина лошадей бувало по 10-ти и больше, також и мелкого скота и протчего пожитку довольное число, а ныне оным Демидовым не остался у ромодановских крестьян от разорения ево и тяжкой работы в настоящего той волости крестьянина одной лошади. Да видит той волости во благополучии крестьян, тот Демидов зверским своим намерением вывести из той волости