Театр Молоха. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
дома, и перед тем, как выйти из машины, она сказала подруге:
– Ты, Лидуся, совершенно права в этом плане – ну, о ком мы с тобой говорили? Так вот, я тебе очень сочувствую!
И все – ни «спасибо за поездку», ни «до свидания», – даже не кивнула Даше на прощание. Глядя ей вслед, Даша явственно представила, как по дорожке растекается огромная лужа. И в ней не грязная вода, а… ну, допустим, канализацию прорвало. И если въехать с размаху в эту лужу, то Изольда окажется залитой этим самым с ног до головы. Да, но машину жалко. И лужи такой нету.
– Да уж, съездили… – вздохнула свекровь.
Даша вновь промолчала, поскольку к ней напрямую вроде бы не обращались.
– Машина у тебя – развалюха, – завелась свекровь, – водишь ты плохо, чуть в аварию не попали!
Очень хотелось высказать ей все, что накипело на душе. Но как это сделать, когда ты за рулем и нужно смотреть на дорогу? И так уж нервы целый день на пределе.
В свое время мама внушила Даше, что, во-первых, ссориться вообще нехорошо, а во-вторых, если уж приходится выяснять отношения, то делать это нужно с человеком один на один, причем очно – не по телефону и не в письме, – и еще обязательно при этом смотреть в глаза, чтобы видеть реакцию собеседника. Опять-таки для того, чтобы вовремя остановиться, не переступить ту грань, которую никогда не переступает воспитанный человек. Сейчас, когда Изольда наконец убралась, можно было бы высказаться, но не выскакивать же из машины и не орать на всю улицу…
Даша захотела опять включить музыку, чтобы не слышать за спиной скрипучего голоса свекрови, но вспомнила, чем это кончилось в прошлый раз, и передумала. Надо терпеть…
В доме Гнея Домиция Агенобарба царило веселье. Хозяин собрал в триклинии своих близких друзей, пригласил знаменитую гетеру Лелию, услаждавшую слух гостей пением и игрой на цитре. Безмолвные рабы приносили новые изысканные блюда, лукринские устрицы сменялись жареными дроздами, за жаворонками в соусе из трюфелей следовали угри, фаршированные зайчатиной. Фалернское вино лилось рекой, голоса сотрапезников звучали все громче, шутки становились грубее. Но время от времени все голоса замолкали, и гости невольно прислушивались к звукам, доносившимся из глубины дома.
Это были хриплые крики, полные боли и страдания, – в задней комнате особняка второй день не могла разродиться жена Гнея Домиция Агриппина-младшая.
Услышав крики жены, хозяин велел Лелии петь погромче.
– Нечего портить настроение благородным людям! – воскликнул он, подливая вино в кубок своего соседа, Марка Криспина.
Вдруг крик роженицы перекрыл пение гетеры и тут же стих.
На пороге трапезной появилась старая рабыня, низко склонилась перед Гнеем Домицием и положила перед ним на пол крошечное сморщенное существо с красным личиком, похожим на луканский орешек.
– У тебя родился сын, господин! – проговорила она почтительно. – Изволишь ли ты взять его в свои руки?
Хозяин дома поднялся с ложа, подошел к новорожденному сыну и остановился, разглядывая его.
Сотрапезники