Длинное лето. Ирина ВерехтинаЧитать онлайн книгу.
дачный массив с двух сторон, узко сходились в одну, ведущую к калитке в общей изгороди. Калитку, которая официально называлась запасной, калиновские шутники окрестили задним проходом (главный вход – с железными воротами, двухэтажным бревенчатым домом, в котором размещалось правление СНТ, и водоразборной установкой, которую неугомонные острословы прозвали поилкой, – находился на противоположном конце дачного массива). А участок Остапа Пилипенко прозвали треугольником, потому что он был угловым, последним. Участок был неудобным во всех смыслах: узкий, вытянутый, зажатый с двух сторон двумя дорогами. С третьей, широкой стороны, вплотную к «треугольнику» подступал пожарный пруд. По обеим улицам весь день проезжали машины, моталась на велосипедах ребятня, проходили люди, пробегали чьи-то собаки… Лай, крик, шум… Место было незавидным, а участок нестандартным – четыре сотки вместо положенных шести, поэтому его никто не хотел брать.
«Треугольник» продали с общего согласия членов СНТ. Новый хозяин, недолго думая, купил машину песка и брёвна на строительство – старые, серые от времени, источенные жучком. – «Избушку-развалюшку разобрали да по дешёвке продали, а он, дурень, купил» – шептались калиновцы. Бревен оказалось только на две стены, о чём хозяину честно сказали нанятые им шабашники. Хозяин поскрёб в затылке, заплатил шабашникам «за беспокойство», прикинул предстоящие затраты… и неожиданно для всех отказался от участка и потребовал вернуть деньги (на которые председатель правления обещала уменьшить целевые взносы). Деньги пришлось отдать…
Через год на «треугольник» нашёлся новый покупатель. Песок к тому времени растащили по участкам. На брёвна, пролежавшие всю зиму под снегом, никто не позарился, как и на молодой осинник, который густо поднялся на бесхозном участке. – Как бамбук растёт, сплошняком, – смеялись калиновцы.
За год Пилипенки (так прозвали Викину семью калиновцы – коренные москвичи) обжились, дуже гарно (по выражению Остапа Пилипенко) отстроились и обзавелись справным (по его же выражению) хозяйством, поднятым, что называется, с нуля. На участке даже не провели раскорчёвку: с «треугольником» рабочие смухлевали, а калиновцы не настаивали: кому нужны четыре сотки между двух дорог, с комариным прудом по соседству…
«Це дило трэба разжуваты» – раздумчиво сказал Остап, глядя на заросший молодым осинником участок с беспорядочно раскиданными брёвнами, оставшимися от прежнего владельца. Брёвна подгнили, почернели и, по мнению калиновцев, годились разве что в костёр. Остап, поплевав на ладони, взялся за топор и соорудил из них симпатичную баньку, с двумя окошками и покатой крышей, над которой весело и густо дымила печная труба. «Банька-то на дровах, настоящая, русская! А у всех-то сауны, в них один жар, а духа никакого» – шептались калиновцы. И совсем уж неожиданным стал для них «пилипенкин» дом – добротный, крепкий, ладный, сложенный из пропитанных льняной олифой деревянных шпал. Где он такие достал? Их же не продают… Особенно необычно смотрелась мансарда с ломаной кровлей, один скат с изломом, а другой