Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е. Антология. СборникЧитать онлайн книгу.
голландского сыру, – от воздержания у женщины развивается острое малокровие. Это установлено наукой. А сколько бывало смертных случаев!
– Мне и самой доктора то же говорили: «Вам никакое питание не поможет, вам надо выходить замуж». А я все старалась быть верной мужу.
Бухгалтер мелко и рассыпчато рассмеялся, и чайная посуда, которую он нес от подоконника к столу, задребезжала в его руках, как бы вторя его смеху.
– А вы думаете, муж верен вам, в особенности там, в развратной Европе?
– Конечно нет. Тем более с его страстной натурой. А Европа разве развратная?
– Европа? Ого, еще какая.
И он, как от зубной боли, зажмурил один глаз и многозначительно тряхнул головой.
Они пили чай, закусывали, лакомились, чокались рюмками с вином и все больше рассказывали друг другу подробности о себе.
– У меня три дочки, а не две, – созналась гостья. – Я вначале сказала, что две, чтобы не очень вас отпугнуть от себя. Двух вы и то испугались, я ведь это чувствовала: вы на бульваре все время крепко жали мою руку повыше локтя, а как только я сказала, что у меня двое детей, ваши пальцы сразу отпустили мою руку, как будто вы вдруг потеряли силу.
Шурыгин пойманно ухмыльнулся.
– Это все ерунда, – сказал он, – дело не в том, сколько у вас дочек, две или три. А дело вот в чем: не сочиняете ли вы всю эту историю про себя, про свои «четыре дня», про мужа за границей, про дочек? Я несчастный человек, меня уже миллионы раз обманывали женщины, и неужели сейчас я в миллион первый раз попадаюсь на ту же самую удочку?
И он, наливая гостье рюмку за рюмкой, снова принялся задавать ей хитро поставленные, сбивчивые вопросы, трижды спрашивать об одном и том же, как будто случайно, а на самом деле рассчитывая уличить ее во лжи… Оттого ли, что он выпил вина, или просто от болезненной мнительности у него вдруг явилось острое желание мучить ее, пытать, заранее мстить ей, даже заранее убить ее – на тот случай, если она обманывает его и, будучи обыкновенной бульварной профессионалкой, которой никого не жаль, тонко разыгрывает перед ним сложную роль, а в конце концов заразит его.
– Я с вами знаете что тогда сделаю… – скрипел он зубами, сжимал кулаки, вращал обезумевшими глазами.
– О! – то возмущалась, то смеялась со слезинками на глазах Валентина Константиновна. – Какой же вы мнительный! Если вы так боитесь заразиться, то вам давно надо было жениться.
– Я потом женюсь на вас! – в припадке глухого отчаяния вскричал Шурыгин, весь дрожа. – Потом! Только вы не обманывайте меня сейчас! Скажите мне всю правду!
– Что я могу вам сказать, я уже все сказала.
Тогда толстый бухгалтер опустился перед ней на толстые колени, прижал к толстой груди толстые руки, возвел на нее толстое, красное, маслянистое лицо с темной прямоугольной бородой и исступленно взмолился:
– Не губите меня… Я так еще молод, силен и так хочу жить… Скажите правду: если вы занимаетесь этим профессионально, тогда я лучше сейчас же вам заплачу, сколько следует за один сеанс любви, даже еще прибавлю