Огнедева. Елизавета ДворецкаяЧитать онлайн книгу.
царила неразбериха: люди искали родичей, кто-то тащил на себе пострадавших, каждый старейшина собирал вокруг себя своих, смотрел, сколько у него уцелело, отправлял здоровых искать раненых. Домагость спешно скликал людей, чтобы послать дозор вслед за отступившей русью – проследить, далеко ли ушли. И все же в криках над берегом звучали радость и ликование от одержанной победы. Викинги были отброшены, ладожане прогнали их от поселения, не допустили грабежа и разорения. Но Домагость, глядя на мечущихся вокруг него людей, с ужасом думал, во что им обошлась эта победа – оставшихся на ногах было слишком мало. Викинги за огнем и дымом не разглядели, как немного уцелело их противников. Да они и вообще не ожидали, что им окажут такое решительное сопротивление. Пожалуй, именно это, а еще страх за свои корабли и опасение, что вся будущая добыча просто сгорит в пожаре, заставили их отступить.
Набрав и отправив дозорный отряд, Домагость наконец смог подумать о собственных родичах. Велема он уже мельком видел после отступления викингов и знал, что тот жив, Доброня находился на том берегу в относительной безопасности.
– Ваши-то все где? – Он поймал за рукав Ростилу, своего двоюродного брата из Братомеровичей. – Живые?
– Ой, стрый Доманя! – К воеводе вдруг кинулся Колога, сын Свеньши, весь закопченный, красный, с окровавленным лбом. – Батька ранен сильно! Где стрыйка Милорада? Хоть бы она перевязала!
– У Зубцова двора должна быть, – ответил Домагость и нахмурился. – Свеньша-то где?
Колога, не ответив, пустился бежать.
На полпути он встретил Дивляну. Поняв по крикам, что викинги отошли и прямая опасность миновала, она вместе с Белкой и другими женщинами кинулась назад, к реке. Колога был первым, кого они встретили, но на вопросы он не стал отвечать, только еще раз спросил, где найти Милораду, и убежал. Подол рубахи у него был весь оборван и висел неровными лохмотьями чуть ниже пояса. От реки несло дымом и гарью, но огня уже не было видно. Вся дрожа, боясь даже подумать, что сейчас увидит, что случилось и насколько другой сделалась сегодня родная Ладога, Дивляна устремилась туда, где еще кипела толпа усталых, взмокших, окровавленных, пропахших дымом, закопченных и донельзя взбудораженных мужчин, в которых она с трудом узнавала своих родичей и соседей. Уже по этому было видно, как изменило их всех это короткое утро, – быть может, непоправимо.
Ближе к берегу Дивляна попала в толпу – многие были ранены, товарищи перевязывали один другого, останавливая кровь. Здоровые ходили по полю битвы, переворачивали тела, подбирали получивших тяжелые повреждения и неспособных встать, наспех вязали пленных – некоторые из русинов, тоже раненые, не смогли уйти со своими. Совсем «тяжелых» добивали, чтобы не возиться. Чужих мертвых складывали в одну сторону, своих – в другую. Кто-то уже примерял осиротевший шлем. От огромных кострищ на месте прежних клетей тянуло дымом и жаром, угли еще пылали, но свой дом и отцовский гостиный двор Дивляна, к огромному облегчению, увидела целыми и даже почти