Преступление в Орсивале. Эмиль ГабориоЧитать онлайн книгу.
что с двадцати шагов распознает полицейского, поскольку тот обязан быть могучим усатым верзилой в засаленной фетровой шляпе, чья шея стиснута уже лохматящимся воротничком; облачен он в потертый черный сюртук, наглухо застегнутый, дабы скрыть полное отсутствие белья. Таков общепринятый тип полицейского.
Однако вторгшийся в столовую «Тенистого дола» г-н Лекок совершенно, ну просто совершенно, не соответствовал ему. Правда, г-н Лекок выглядит так, как желает выглядеть. Его друзья утверждают, будто он обретает собственное, неподдельное лицо лишь тогда, когда приходит к себе домой, и сохраняет его лишь до тех пор, пока сидит у камелька в домашних туфлях, однако это утверждение невозможно проверить.
Достоверно одно: его переменчивая маска подвержена невероятнейшим метаморфозам; он по желанию лепит, если можно так выразиться, свое лицо, как скульптор лепит податливый воск, причем он способен менять все – вплоть до взгляда, что недоступно даже самому Жевролю, наставнику и сопернику Лекока.
– Итак, – недоверчиво спросил судебный следователь, – вас прислал господин префект полиции на случай, если мне понадобится вести какие-либо розыски?
– Да, сударь, – ответствовал Лекок, – и я всецело к вашим услугам.
Нет, внешность посланца префекта полиции решительно не внушала доверия, и поведение г-на Домини можно счесть вполне извинительным.
В этот день у г-на Лекока были превосходные гладкие волосы неопределенного цвета, какие в Париже именуют белокурыми; волосы эти разделял кокетливый косой пробор. Одутловатое, покрытое нездоровой бледностью лицо украшали бакенбарды приблизительно того же оттенка, что и волосы. Большие, опять же цвета волос, глаза с красными веками словно застыли на лице. К пухлым приоткрытым губам, обнажающим длинные желтые зубы, казалось, навечно приклеена простодушная улыбка.
К тому же лицо это не выражало ничего определенного. Вернее, его выражение можно определить как смесь робости, самонадеянности и самодовольства. Обладателя подобной физиономии невозможно заподозрить в наличии хоть какого-то ума. Взглянув на него, невольно начинаешь искать зоб. Такое вот безобидное лицо может принадлежать мелочному торговцу, который, убив тридцать лет на продажу иголок и ниток, уходит на покой с рентой в тысячу восемьсот франков.
Костюм г-на Лекока был не более выразителен, нежели внешность. Сюртук его был похож на любой другой сюртук, брюки – на любые другие брюки. Цепочка из волос цвета его бакенбард удерживала большие серебряные часы, которые оттопыривали левый карман жилета.
Во время разговора он вертел в руках прозрачную роговую бонбоньерку с лакричными и алтейными пастилками, крышку которой украшал портрет крайне уродливой, но прекрасно одетой дамы, вероятно, покойницы.
В зависимости от того, какой оборот принимала беседа, от недовольства или удовлетворенности ею г-н Лекок либо съедал пастилку из бонбоньерки, либо бросал на портрет взгляд, который сам