Будьте здоровы, богаты и прокляты. Полина и Измайлов. Эллина НаумоваЧитать онлайн книгу.
Вдова превратила супружескую спальню в теплицу и почти год пыталась там выращивать цветы, овощи, даже деревья. Цедила сквозь зубы: «На могиле твоей посадить бы все это, сволочь». И поливала, рыхлила, удобряла. Разумеется, растения погибли. Тогда она записала во враги своего начальника и сослуживцев – не оценили. Они, сам понимаешь, терпеть ее претензий не стали и
и общими усилиями загнали мстительницу за свою загубленную молодость в клетку бойкотов и лишения премий. Речь зашла об увольнении, и она сдалась. До последнего женщина не решалась конфликтовать с сыном. Наверное, любила. С соседями переругалась, на продавщицах и приемщицах зло срывала, но тут для нее было мелко. И пришлось Виталику оказаться первым в очереди за ее упреками. Сначала ей прооперировали один глаз. Виталик в больнице дневал и ночевал, супчик ей теплый носил, яблоки тер, читал вслух, доводил соседок по палате до исступления своей сыновней услужливостью – все не так. Изводила она его профессионально. А у нас – любовь, мы часа друг без друга прожить не могли. Веришь, я сутками торчала в приемном покое и мечтала о минутке, на которую он исхитрится выскочить, чтобы меня обнять. После операции на второй глаз Виталик еще самоотверженнее за мамой ухаживал. И опять заслужил одни истерики. Он, бедный, забрал ее домой и только вечера ждал. Когда она уставала его гонять и засыпала, я пробиралась к нему в комнату, и мы тихонько слушали музыку, болтали шепотом, целовались…
Наталья перевела дух. Андрей глядел уже не столь уныло. Ему нравились люди, позволяющие себе откровенность. Наталья не оглядывалась на людские склонности к непониманию, осуждению или наставлению. Видимо, научилась не позволять подобного своим исповедникам в качестве платы за долготерпение. Забеспокоилась:
– Я не длинно рассказываю?
– Ты замечательно рассказываешь, – признал Андрей.
– Тогда вытерпи отвратительную развязку моей истории. До Виталика у меня никого не было, и в ту ночь я осталась с ним. Все получилось сказочно, но настало утро. И я начала, крадучись, выбираться на волю. Дверь в комнату его матери оказалась открытой. А сама она сидела на постели, откинув бинты. Можешь вообразить, будто занавесочки приклеены пластырем над бровями. Увидев меня, она рухнула на спину и завопила:
– Сын, ко мне.
Виталик выскочил в коридор, мы заметались, как буйнопомешанные. Он, правда,
храбро так ей сказал:
– Мы с Наташей поженимся, когда ты поправишься.
Я не забуду ее лица – полные глазницы слез. Как они там удерживались, уму непостижимо. И вся эта влага подмывала желтую пористую кожу переносицы. Жуткий вид был у женщины. Мне хотелось расползтись рисунком по их цветным обоям. Она заорала:
– Шлюха! Вон!
Взбрыкнула толстыми ногами под одеялом, села и, щипая себя за руки до синяков, принялась за Виталика:
– Подонок, я все тебе отдала. Не будь тебя, у меня жизнь повернулась бы по-другому. Правильно мне подруги советовали –