Кунигас. Маслав (сборник). Юзеф Игнаций КрашевскийЧитать онлайн книгу.
которые нам дороже всего! Ведь там весь цвет рыцарства, а если бы они были отданы на поругание Маславу, то это была бы непоправимая утрата.
– Прежде всего должны мы думать о спасении земли нашей и веры, – сказал старик. – Если мы будем думать о себе, то рано или поздно все попадем в петлю!
Он поднял обе руки кверху.
– Бог видит, нам дороги все наши! Все они нам родные – по крови, по вере, по духу и оружию, но земля и вера дороже нам, чем собственная кровь.
Снова одобрительно загудели голоса присутствующих. Вшебор, опустив голову, взглянул на Спытека, который, подняв кверху на говорившего свой налившийся кровью глаз, слушал с раскрытым ртом и трясущимися синими губами. Он был уверен, что Спытек вымолвит слово за своих. Но из глаз старика выступили не слезы, а капли крови и потекли по бледной щеке.
Старик молчал. Среди глубокой тишины тяжкий вздох вырвался из его груди. Медленно поникая израненным челом, он спрятал голову в изголовье постели. И все, кто смотрел на него, почувствовали, как он должен был страдать, и умолкли.
– Как вы решите, так пусть и будет, – сказал Долива. – Я знаю только то, что, отправленный из городища на разведку, я должен туда спешить обратно, чтобы хотя бы предупредить об опасности и отдать в их распоряжение мои руки и голову…
Никто не пробовал отговаривать его. В это время стоявший подле старого Трепки Болько Шренява спросил:
– А сколько же в замке народу?
– Сколько могло поместиться, – отвечал Долива, – ночью все лежат вповалку на земле в обоих дворах, так что невозможно пройти, не наступив кому-нибудь на руку или на ногу. Главная беда в том, что скоро исчезнет весь запас провизии.
Печально выслушали этот рассказ начальники отряда.
– Что же делать? – сказал Трепка. – Пусть сопротивляются, сколько могут, спасенье придет для нас тогда, когда мы сами увидим перед собою лучшее будущее. Если бы мы теперь задумали оказывать помощь осажденным замкам, то вскоре и нас самих не стало бы.
Беседа снова оборвалась, и продолжались только перешептывания между отдельными лицами. Но, подумав немного, Трепка прибавил:
– Скорее от них надо было бы перетянуть к нам лучших людей, чем нам отдавать им своих. Бог один ведает, не заключается ли в этом нашем маленьком лагере все будущее этой земли и посев для будущего королевства.
Говоря это, он обвел странным взглядом всех присутствовавших, и они, тоже переглянувшись между собой, как будто тайно сговариваясь о чем-то, замолкли. Затем Трепка спросил у Вшебора имена осажденных, спросил также, сколько там было женщин, какую жизнь они вели там и как питались, но Вшебор, убедившись, что эти расспросы ни к чему не поведут, отвечал неохотно. Непреклонная суровость начальников отряда произвела на него такое тяжелое впечатление, что он потерял всякую охоту беседовать с ними и, сделав знак Собеку, вышел из палатки. Такая взяла его досада на них, что он решил, дав отдохнуть коню, тотчас же отправиться в дальнейший путь. Но Собек, выйдя из палатки