Удар мечом. Лев КорнешовЧитать онлайн книгу.
мельнице контактный пункт! Удобное место: село недалеко, и лес рядом. Заброшенное место – ветхое все, полуобвалившееся…
Унес ручеек разорванный грепс[7]. От кого – ясно. Ясно-то ясно, только могло ведь все это и почудиться.
А если действительно ходит учительница к мельнице книжки читать? Мало ли у кого какие странности… Нечай засомневался. Может быть, и вправду ему все мерещится? Еще недавно он действовал бы быстро и решительно: обыск, арест своею властью – в районе разберутся. Но сейчас почему-то не выходили из памяти слова Марии: «Вы готовы весь мир подозревать…» А вдруг?..
«…B РАЙОТДЕЛ МИНИСТЕРСТВА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. Днями бойцами комсомольского истребительного отряда села Зеленый Гай была задержана на кладбище в момент провокации учительница местной школы Шевчук М. Г. Провокация заключалась в том, что вот уже на протяжении почти месяца в полночь на кладбище раздаются женские вопли, которые темные элементы используют для антисоветской пропаганды. Шевчук М. Г. находилась в тени часовни, и хотя она категорически отрицает свою причастность к описываемым событиям, кроме нее, в данный конкретный момент это сделать было некому. Вызывает подозрение и то, что учительница ведет уединенный образ жизни, часто ходит по хуторам и окрестным селам, что является удобным для сбора сведений. М. Г. Шевчук в наших местах человек новый и требует, на мой взгляд, тщательной проверки.
Инструктор райкома ЛКСМУ И. Нечай».
Ночью на кладбище
Иван не сразу написал это заявление. Он понимал, что обращение за помощью в райотдел МГБ – шаг весьма серьезный. Но с некоторых пор в Зеленом Гае стали твориться странные вещи. По селу поползли слухи, будто мертвые, которых страшит нынешняя безбожная жизнь, ровно в полночь встают из могил и плачут от жалости к людям.
– Сама чула, – захлебываясь от обилия впечатлений, рассказывала баба Кылына. – Иду от кумы мимо кладбища, ничь темная, хоч очи выколы, а воно як заплаче, як закрычить, та так жалибно, що я и сама б заплакала, тилькы злякалась дуже…
Баба Кылына, хроменькая, подвижная, истово крестилась, надвигала на глаза черный платок, хромала от хаты к хате, нашептывала деревенским кумушкам слухи о необычном «голосе» мертвых. Слушали ее с любопытством, но без особого доверия: может, у кумы причастилась, вот и попутала нечистая сила. Крепко любила выпить баба Кылына.
Однако события развивались стремительно. Через несколько дней «воно» опять вопило на кладбище что-то жалобное – разобрать трудно, – и слышали эти крики уже несколько человек.
– Забыли Бога, в клуб шляются, в колхоз заявы пышуть – вот и подают мертвые нам знак, что настанет скоро конец света, – нашептывала баба Кылына, хромая от хаты к хате. Поскольку она первой услышала голос «мертвых», стала и главной толковательницей.
И самое удивительное – слушали ее теперь без насмешки. Да и как не слушать, если, почитай, через ночь над притихшим, закрывшимся на все крючки и запоры селом разносятся то стоны, то плач, а то и что-то такое, в чем
Грепс – так бандеровцы называли шифрованные письма.