Сарматы. Первая тяжелая конница степей. Александр НефедкинЧитать онлайн книгу.
назначение боевого клича состояло как в придании воодушевления самим бойцам, так и в устрашении врагов[229]. Если доверять риторике Либания (Or., XVII, 30), то у сарматов существовали и победные песни, ведь ритор по случаю смерти императора Юлиана предлагает вздохнуть кельтам, водить хороводы скифам [= готам] и запеть пеан савроматам.
Сигналом к бою, как указывает Аммиан Марцеллин, у сарматов-лимигантов служило слово: «marha!» (Amm., XIX, 11, 10: … contorto «marha marha», quod est apud eos signum bellicum), что с осетинского переводится «убивайте!»[230]. Поэтому можно представить, что это был не специальный военный клич, а просто призыв к бою, ведь прокричавший это воин бросил в сторону находящегося на трибунале императора еще и свой башмак. Однако М. И. Ростовцев полагал, что это слово означало имя маздаиского божества, известного и у парфян[231]. Данная связь выглядит достаточно убедительной, учитывая генетическую связь сарматских племен со Средней Азией, где массагеты почитали солнце и его символ – огонь (Hdt., I, 202; Strab., XI, 8, 6)[232]. Именно солнцу и массагеты, и, вероятно, сарматы приносили в жертву самых ценных у них животных – лошадей (Strab., XI, 8, 6; Paus., I, 21, 6)[233].
Возможно, уже упомянутый клич посвящался божеству войны, который, по свидетельству того же Марцеллина, у сармато-аланов, как и у их предшественников-скифов, был представлен обнаженным мечом, который в отличие от последних втыкали в землю[234]. М. И. Ростовцев полагал, что данную информацию Аммиан просто взял из более древнего источника[235]. Даже если эта информация взята у более древнего автора, то это отнюдь не значит, что поклонение мечу перестало существовать. Историк просто описывает сходные явления похожими словами. Христианский писатель второй половины II в. н. э. Климент Александрийский также прямо говорит о том, что и савроматы почитают меч (Clem. Alex. Protrepticus, 5, 64): «Без сомнения, воинственный Арес прославился от мужества и убийства. Как мне кажется, многие особенно поклоняются только воткнутому мечу, словно Аресу; существует же это у скифов, как рассказывает Евдокс во второй книге «Землеописания»; среди скифов же савроматы, как говорит Гикесий в труде «О мистериях», почитают акинак». Таким образом, по свидетельству больше неизвестного нам автора Гикесия[236], скифы и сарматы почитали бога войны в виде меча. Причем у сарматов это был не длинный меч, а акинак – более древний короткий меч, что говорит об архаичности традиции. Скиф Токсарид в диалоге Лукиана прямо считает акинак символом смерти (Luc. Tox., 38). Очевидно, в мече заключалась особая магическая сила[237]. По мнению скифолога А. Ю. Алексеева, акинак у скифов являлся фаллистическим символом, представлявшим бога войны и стихий, тогда как археолог И. Ю. Шауб считает, что почитание меча было просто магическо-фетишистским. Археолог Т. А. Прохорова же более конкретно рассматривает меч как инкарнацию и одновременно атрибут сарматского бога-громовержца. Еще во второй половине XIX в. информант-осетин этнографа В. Ф. Миллера называл Сафа богом меча и остального оружия[238]. В общем же, исходя из этнографических параллелей,
См.: Головин 1907: 42, 96, 136, 156.
Исаенко 1993: 187; Медведев 2009: 11; Белоусов 2010: 303; Балабанова 2012: 17; ср.: Основы иранского языкознания. 1979: 295.
Ростовцев 1993: 97, примеч. 14.
Вязьмитина 1986: 218; Мошкова 1989а: 210–211; Нагимов 2012: 179–180.
Нагимов 2012: 180; Прокопенко 2015: 327–328.
Amm., XXXI, 2, 23: gladius barbarico ritu humi figitur nudus; ср.: Hdt., IV, 62; Luc. Iup. trag., 42; Solin., XV, 3; Arnob. Advesus nation., IV, 11; Epiphan. Adversus haeres., I, 1, 7; Prisc. frg., 8; ср.: Рабинович 1947: 78; Балабанова 2011а: 10; Дарчиев 2017: 5–17.
Ростовцев 1925: 114; contra: Кардини 1987: 98; Лебединский 1997: 197. Д. С. Раевский (1977: 153) считает меч социальным символом поздних скифов.
Kern 1913.
Шауб 2000: 12–15; ср.: Сланов 2013: 323–331; Белоусов 2010: 303–304; Прокопенко 2016: 219–221.
Мнение: Миллер 1882: 205; мнение: Алексеев 1980: 39–40, 45–46; ср.: Пикалов 2000: 19–20; мнение: Шауб 2000: 12–18; ср.: Прохорова 1998: 21; мнение: Прохорова 1994: 180. Ж. Дюмезиль (1976: 63–64) рассматривает героя сказаний о нартах Батраза, владевшего мечом, от движений которого происходили молнии, в качестве древнего божества-меча (ср.: Бессонова 1984: 5; Лебединский 1997: 199; Прохорова 1998: 23).