Не к ночи будь помянута. Надежда Валентиновна ГусеваЧитать онлайн книгу.
меня есть зубы. Свои, настоящие. Да что же это такое?!
Я прикоснулась к лицу, к волосам, всё больше и больше дивясь и ужасаясь.
Тревожное неприятное ощущение возникло сначала слабо, будто намекая, потом сильнее, и вдруг желание возникло дико и отчётливо, так, что меня передёрнуло.
Я страшно хотела есть и пить. До боли. До безумия. Я застонала, впервые за много лет услышав свой хриплый голос, но это уже не волновало.
Я села на кровати, попыталась встать, но ноги не послушались. Запутавшись в простыни, я упала на ковер.
Стол, там она что-нибудь оставила. Я рванула ползком, схватилась за столешницу руками и подтянула тело. Чёрт, как же я голодна! Здесь должно быть, я же помню! Я хватала что попало – пузырьки, ложки, газету… Не то, не то!
Сметя всё на пол, я со злостью опрокинула стол и встала на ноги, опираясь на его ножку.
Что это на мне? Мерзость! Вонючие тряпки! Я рванула ворот дряхлой ночной рубахи и с треском разодрала её до подола. Между ног болталось что-то непонятное, тяжёлое, раздутое, словно вата. Гадость, фу! Задыхаясь от нетерпения, я скинула с себя всё и теперь отряхивалась от чего-то сыпучего и налипшего.
Освободившееся тело быстро наполнялось теплом и силой. Я хочу есть! Очень, очень хочу есть!
Я побежала по комнате, по тёмному коридору. Всё не так. А как было? Не важно!
Из-за того, что кран на кухне стал другим и непонятным, его не сразу получилось открыть. Торопясь и дёргая, я чуть не оторвала его. О-о, вода. Я приникла ртом к крану и стала жадно пить холодную воду с привкусом хлорки. Вода текла на подбородок и шею, на руки. Как хорошо.
С трудом оторвавшись, трясясь от жгучего голода, я стала шарить по столу, по полкам. Что это за баночка? Ммм… сахар. Остатки варенья. Сухарик. А тут что? Соль.
Холодильник другой, не мой, это не важно. Чёрт! Почти ничего. Картонная коробка, на ней – счастливый толстый малыш. Знакомый вкус.
Я села на пол и съела всё, что нашла – остатки сахара, детское питание из коробки, старую заварку из чайника, сухую манку из банки, поломанные кусочки печенья. Потом снова долго пила холодную воду, поднося её горстями ко рту.
Теперь, когда самая важная потребность была удовлетворена, я впервые задумалась о своём положении. Я посмотрела на себя, на своё тело. Голая и худая, я была вся покрыта, обсыпана серым порошком, отвратительным, дурно пахнущим, будто вековая пыль на мумии.
Я встала на нетвёрдые ноги, снова чуть не упала, и по стене, по коридору – скорее, скорее, поспешила в сторону ванной.
Горячая вода не пошла, а может, я просто не смогла справиться с очередным хитрым смесителем. Я нашла на раковине небольшой обмылок и, замирая от холода, принялась тереть себя краем мокрого полотенца. Потом направила на себя ледяной душ, смывая серую грязь. Ноги от холода совсем онемели, пальцы рук перестали слушаться. Я выключила воду и, стуча зубами, вылезла из ванной. Обтереться, закутаться. Только чтоб чистое. Недолго думая, я дёрнула на кухне занавеску. Гардина упала со звоном, цветастая тряпка легко оторвалась. Фу! И тут этот застарелый запах. Нет, ничего не надо. Чтобы согреться,