Орлиный клич. Геннадий АнаньевЧитать онлайн книгу.
призывали в арбитры самого рассказчика. Те вечера были особенно интересны курсантам, ловили они каждое слово фронтовика, и это вполне объяснимо: они готовились воевать, они постоянно об этом думали и все, что касалось боевого быта, всасывали в себя, словно губки, воспринимая узнанное и сердцем, и разумом.
С тем, что запомнилось Владлену на одном из таких вечеров, и сравнивал он сейчас дедовские оценки и выводы.
Попросили курсанты в тот вечер своего кумира рассказать о ранении. Не сразу тот согласился. Словно перебарывал себя. Опасался будто чего-то. Закурил вторую самокрутку, что случалось с ним весьма редко. Затягивается раз за разом и молчит. Тихо в казарме, сидят ожидающие курсанты и уж поругивают в душе прыткого любопыту за неуместный, как видно, вопрос.
И только когда опалил ветеран губы кургузым бычком, рубанул воздух:
– Ладно! Была не была!.. Отходили мы. Связи нет. Народу подсобралось, а орудие одно – восьмидесятипятка. Двигаемся на восток. Знаем: фашисты вот-вот нагонят. Тут я и распорядился: на высоту орудие. Она, как сторож, у дороги стоит. Окопаемся, приказываю, насколько время позволит, и – прямой наводкой по танкам или машинам. В общем, что появится первым на дороге. А как боезапас, думаю, закончим – в лес. Он сразу за высоткой. Густой. Могучий.
Так вот, когда мы уже отрыли боевую позицию и начали щели для боезапаса готовить, ячейки для стрельбы стоя, появилась танкетка. Наша. Хотел я и ее на высоту, только командиры там оказались пехотные. Один из них, самый старший, похвалил нас и пообещал прислать подмогу. И верно: вскорости глядим – идут. Торопятся. Пограничники. Целая застава. Красноармейцы на первый взгляд, как красноармейцы, только фуражки зеленые. Но когда до боя дошло, дивились мы их храбрости и умелости.
Что творилось! И бомбы с неба сыпались, и снаряды с минами ливнем лились. Орудием своим мы всего-то и успели головной танк подбить да машин пяток с пехотой ихней. Не пустяк, конечно, только я о другом – остались мы лишь с винтовками и пулеметами, а высоту держали до самой темноты. Вот, думал тогда, прикрой заставу с воздуха, поддержи арт-огнем, ее бы с высоты той фашистам ни в жизнь не сдвинуть. А так… Полегло больше половины, остальные все, почитай, ранены. Десяток целых осталось – не больше.
К ночи, когда гитлеровцы за ужин взялись, мы покинули высоту. Да что там покинули – поковыляли, поддерживая друг друга. Те, кто не ранен, впереди, в разведке, и замыкающими, чтобы, значит, заслоном встать в случае чего. Обошлось. До утра без помех двигались. А на рассвете вышли к речке. Топкая, хотя и не широкая. Не перейти нам, калекам. Пошли мост искать. Нашли. Только и он разрушен. Подрубили сваи наши, когда отходили. Что делать? Особенно тем, у кого ноги побиты? Кто-то даже предложил: «Назад по дороге давайте. Найдем удобный для обороны рубеж и – до последнего вздоха! Последний бой! Запомнят его фашисты!» Только пограничники нашли выход. Спустились в речку цепочкой и – доски на плечи. Хоть и шаткие, но мостки.
И вот, пока мы переправлялись по тем