По обе стороны огня (сборник). Валерий ПоволяевЧитать онлайн книгу.
никогда же не видел таких зверей, – вновь смятенно пробормотал Шатков, ему все еще казалось, что он путает реальность с одурью.
Ваня, словно бы почувствовав смятение Шаткова, грозно зашипел, распушил брылья и смешно, по-утиному мелко задергал индюшачьим хвостом. Шатков отступил от Вани еще на шаг: шут его знает, что таится на уме у этого Вани? Комплекции он немаленькой – хоть и меньше индюка, но зато в два раза больше самой крупной утки.
– Перестань, Ваня! – попросил Шатков.
Ваня послушался человека и перестал шипеть.
– Природа не терпит искусственных смесей, – сказал Адмирал. – Тело у Вани вон какое большое, но он никогда не лезет в драку. В силу своей конструкции опасается. На земле он очень неуклюж и, скорее всего, подходит для моря, но я даже не знаю, умеет Ваня плавать или нет – моря он боится как огня – просто смертельно. Вот животина! Наверное, он больше всего подходит для жаркого.
Ноги у Вани были узловатые, как корни, чешуйчатые, костистые, толстые, кривые – типичные индюшачьи ноги, но между пальцами имелись утиные перепонки. Глаза холодные, белые – также индюшачьи, неутиные, и голова тоже индюшачья, а вот клюв – утиный. Шипение – индюшачье, брылья и щеки – тоже индюшачьи, а походка – утиная, неуклюжая, вперевалку. Наверное, Ваня никогда не сможет бегать так, как бегает индюк.
– Но обратите внимание на характер! Утка ведь никогда не подходит к человеку, не шипит на него – она боится человека, индюк же, наоборот, сам набегает на человека, злится, может даже напасть… А наш славный Ваня? Сам, извините за выражение, подвалил – вроде бы познакомиться, познакомился и зашипел недовольно, как индюк, но в следующий миг повел себя, словно утка, – напасть не посмел. И внутри у него собрано, наверное, что-нибудь странное – один орган от утки, другой от индюка, третий от гуся, четвертый вообще еще от кого-нибудь, совершенно незнакомого, науке неведомого. Одно слово – Ваня!
От Адмирала исходило ощущение домашности, уюта, он здесь при Николаеве наверняка был чем-то вроде садовника… А может, он родственник Николаева? Опять не состыковывается: Герой Советского Союза и жестокий хладнокровный Николаев, на которого Шатков имел целую папку компрометирующего материала. Надо полагать, и убитый комитетский полковник, засунутый в канализационный сток, и два утопленных угрозыскника – их замотали в рыбацкую сеть, скрутили проволокой, к ногам привязали два старых чугунных радиатора и опустили в море, и задушенный американский бизнесмен, а главное – уплывающее отсюда в разные края оружие – дело рук Николаева. Все сходится к нему. Но все подвисло – никаких доказательств нет…
– Давно из Москвы? – спросил Адмирал.
– Вы даже знаете, что я из Москвы? – Шатков потянулся рукой к Ване, тот зашипел и боком, боком, не желая неприятностей, отодвинулся от Шаткова.
Шатков почему-то думал: то, что положено знать Николаеву, не положено знать садовнику, даже если он – Герой Советского Союза, но… У всякого правила есть