Балансовая служба. Андрей ЕгоровЧитать онлайн книгу.
молчали, только пялились со страхом на своего господина.
– В этот раз вы поступили верно, – сообщил Каркум, когда кожа ифритов стала приобретать отчетливый фиолетовый оттенок – выражение ужаса и стыда. – Этот силат нужен мне. – Он провел по земле носком сапога, стирая пятно крови. – Вот так! И только так. Все в этом мире обращается в прах благодаря нашим деяниям и вопреки им.
Последние слова Мудрейшего стали для туповатых ифритов загадкой, как и многое другое, что говорил прежде их господин. Впрочем, стражи и не пытались вникнуть в смысл слов Каркума. Разве можно, будучи в здравом уме, понять, что тем или иным словом хочет донести до тебя сам Каркум Мудрейший – первый силат синедриона Хазгаарда.
Москва 2006 г. н.э.
«Тачки, шмотки из коттона, видеомагнитофоны, ах как было славно той весной», – орал Иван Васильевич Митрохин, развалившись на сиденье личного «Линкольна». Видный банковский деятель, обладатель крупного состояния и владелец пары нефтяных вышек в необъятных сибирских просторах, он имел в финансовых кругах репутацию бабника и гуляки. Впрочем, мнение упершихся в трудовую деятельность коллег его нисколько не заботило. Он считал, что все они ему завидуют.
И ведь было чему. Митрохин Иван Васильевич, тридцати восьми лет от роду, не женат, детей не имеет, был, что называется, счастливчиком от бога.
Все давалось ему легко, по щелчку пальцев. И состояние свое он нажил, не сильно напрягаясь.
И дело развивал, не прикладывая лишних усилий.
Иван Васильевич любил свое устоявшееся, сытое существование и видел себя вписанным в анналы человеческой памяти этаким фартовым балагуром. Впрочем, порой он казался себе человеком не только легким в общении, но и значительным, и даже – во многом уникальным.
Надо ли говорить, что окружающие воспринимали Митрохина несколько иначе. Большинство коллег и знакомых считало Ивана Васильевича личностью пренеприятной, эдаким везучим лотошником с болезненным самомнением и быдловатой манерой ко всем обращаться на «ты».
Внешностью Митрохин обладал самой отталкивающей. К тридцати годам он начал стремительно полнеть и теперь был кругл и мордат, как раскормленный американский бульдог. В одутловатом лице Ивана Васильевича отчетливо читалось презрение к окружающим и пагубное пристрастие к спиртному. Лицо его практически лежало на плечах при почти полном отсутствии шеи. Картину дополняло крепкое бочкообразное туловище и большой, нависающий над ремнем живот. Круглые голубые глазки Митрохина насмешливо смотрели на мир. Он представлялся банкиру простым и ясным, как технология производства подстаканников. Ему, черт побери, фартило по жизни, и он был уверен, что так будет продолжаться вечно.
Его немного заботил лишний вес, но не настолько, чтобы зацикливаться на этой маленькой проблеме. Пару лет назад Иван Васильевич всерьез подумывал о том, чтобы скинуть пару килограммов, и даже начал голодать по очень прогрессивной диете, вычитанной им в Интернете, но уже к вечеру второго дня понял,