Домодедовские истории (сборник). Александр ТоропцевЧитать онлайн книгу.
идти. Погода хорошая.
– Извини, сбила тебя с панталыку. Устала. Ну ее к ляду!
Ольга вернулась домой, увидела сына.
– Ты куда собираешься? – спросил он глаза в глаза.
– Скоро приду.
– То штопала, то уходишь. – Сын сказал недоверчиво, но на экране телевизора за круглой линзой уже начался фильм.
Она сунула в хозяйственную сумку мешок, надела сапоги.
Под резиной сапог дерево ступенек скрипело сдержанно, шла она мягко, чтобы не всколыхнуть ненужные сплетни. За поселком она осмелела, шла спокойно по сухой, хорошо проветриваемой тропе. Справа оставила карьер, спустилась в оврага, услышала сдавленный говорок рядом, прислушалась.
– Фу ты, ручья испугалась, трусиха! – рассмеялась вслух.
По деревянному мостку громко ударила сапогами: «Это я иду, ничего не боюсь!» Ручей, бессловесно журча, промолчал. Она поднялась по склону, взяла вправо, подальше от дач какой-то академии, и присела на корточки, огляделась.
Женщина в вигоневом свитере, в тертой телогрейке, в чулках, в теплом платье, в резиновых сапогах точно по размеру, – ругалась с завскладом, не хотел, старый хрен, искать размер поменьше, – в шерстяном платке, не молодая и не старая, а ровным счетом тридцатипятилетняя, разнорабочая на стройке, недавно лимитчица, сидела на карточках у картофельных грядок, слушала назойливый шум ветра, ненужного сейчас, и внимательно осматривала картофельное поле. На небо и не глянула.
По спине глухой болью пошла носилковая тяжесть, затекли ноги. Она поднялась, уверенно пошла по долгому холму, зная по опыту, что близ оврага делать нечего, взобралась на самый горб и ахнула:
– Какая картошка! Прямо тебе дыньки-колхозницы.
Непугливо щелкнул замок сумки из кожзаменителя, выпал на вскопанные грядки мешок. Она подхватила его, расправила и стала укладывать во внутрь картошку, крупную, омытую дневным дождем, словно бы подсвеченную изнутри. Хорошо ее было видно. Ветер уже не мешал, помогал, разгоняя по вселенной шум ее дыхания, шорох быстро тяжелеющего мешка по влажной земле.
– Все, больше не донесу, – шептала она, но такая была хорошая картошка!
– Хватит, тебе говорят! – приказала она себе и вдруг замерла. – Где же сумка-то. Там же письмо с адресом.
Вот дуреха, взяла бы авоську, завернула бы мешок в газету, конспиратор несчастный.
Отошла от мешка метра на два, он растаял в черном поле, вернулась. Потянула груз за собой, по спине пробежала мурашками боль. Вспотела, спустила на плечи платок. Из-под облака выполз на небо громадный диск луны, фонарище.
– Тебя тут не хватало! Сказала она и увидела рядом сумку, обрадовалась, поправила платок.
В грязных сапогах, с рукавами, густо закрашенными землей, стояла женщина на вершине пологого холма, освещенного светом луны, и в этом тихом свете неохотно шевелились деревья дач, пики тополей, извилина тополей и мрачная луковица деревенской церкви. Идти под таким фонарем у всех объездчиков