Четвертая мировая война. Будущее уже рядом. Андрей КурпатовЧитать онлайн книгу.
анализ показал, что ИИ-индивидуумы, участвующие в этих своеобразных виртуальных торгах, перешли на более удобный для них язык. На кону стояли баллы, которые они могли заработать, а английский язык, как оказалось, не так уж хорош. И боты на ходу придумали свой, категорически непонятный их собственным разработчикам язык.
Лингвисты Пенсильванского университета показали, что новый язык, изобретённый ботами в этих торгах, вовсе не бессмысленен: там, где, как нам кажется, идёт повтор фразы, на самом деле меняется порядок слов, и собеседник в своих ответах каждый раз реагирует на эти изменения, что свидетельствует о том, что для него они несут разный смысл.
Проще говоря, два предельно примитивных бота, обменивающиеся, по сути, ничем за ничто, могут воспользоваться друг другом, чтобы этот процесс шёл лучше!
Перед нами, иными словами, самая настоящая социальная коммуникация, которая, надо сказать, выглядит куда более осмысленной и продуктивной, чем обычная – наша с вами.
Мы недооцениваем способность искусственных интеллектов к кооперации и, напротив, слишком переоцениваем свою – человеческую – социальность, нашу способность объединять усилия, действовать по-настоящему совместно и скоординированно.
Наши амбиции, продиктованные животной природой человека, его иерархический инстинкт и извечные притязания на власть, когнитивное искажение «владения»[13] и прочий инстинктивно-когнитивный сор зачастую превращают нашу социальность в проблему, а вовсе не в ресурс.
Впрочем, и это ещё не всё.
Согласно знаменитым теперь уже исследованиям оксфордского профессора Робина Данбара, мозг человека эволюционно приспособлен к достаточно тесному, конструктивному и более-менее регулярному взаимодействию лишь со 150 другими особями («число Данбара»).
И даже эти отношения неравномерны – с большинством наших визави мы взаимодействуем лишь шапочно: плотность этих отношений (например, совместное времяпрепровождение) убывает фазово – пять человек, пятнадцать, пятьдесят и потом сразу сто пятьдесят (так называемые «слои Данбара»).
По-настоящему интенсивный, глубокий и содержательный контакт мы способны поддерживать лишь с пятью людьми, которые выступают перед нами как фигуры на фоне остальной социальной массы – образов других людей, создаваемых нашим мозгом. И да, этот фон составляют всего лишь оставшиеся 145 субъектов.
Антропологи, в свою очередь, указывают, что для наших сообществ на ранних этапах развития человечества долгое время существовала непреодолимая черта в 200 человек.
Как только какое-то племя (сообщество) достигало этого рокового порога численности, оно неизбежно делилось как минимум на две группы, и между ними, прежними соплеменниками, тут же начинались боевые действия. То есть существует ещё и некое групповое ограничение, влияющее на нашу социальность.
Теперь, если коротко подытожить: мы ограничены не только своей физиологией, не только своей индивидуальной социальностью, но и социальностью групповой.
Это, безусловно, серьёзнейшая проблема с точки зрения переработки информации, создания смыслов, формирования
Об этом эффекте и его социальных последствиях я уже рассказывал в книге «Красная таблетка. Посмотри правде в глаза!». Как показали нобелевские лауреаты Ричард Талер и Даниэл Канеман, из-за определённых эволюционных настроек мы склонны переоценивать себя, ценность своего имущества и вклад в общую деятельность в два раза, а то и больше по сравнению с условным «номиналом». Данное когнитивное искажение приводит к постоянным конфликтам между людьми, осуществляющими какую-либо совместную деятельность.