Время барса. Петр КатериничевЧитать онлайн книгу.
младенца глаголет истина, – погрустнел Станислав, уселся на пол, свесил голову, вздохнул:
– Содержание перетекает в форму, форма – в содержание… Человек становится тем, чем желает казаться… Маска и лицо сливаются, и вот уже люди боятся сорвать маски с «друзей», чтобы не увидеть под веселыми забавными рожицами желтые кости черепа в лохмотьях мяса, пустые и темные глазницы…
– Папа! Пусть замолчит! Заткнется! – оборвала его монолог девочка. – Он страшный, неопрятный и противный!
– Отдохни, Стасик, – бросил Батенков. Шут с обиженным видом уселся в кресло и уставился в окно.
Дорога пошла в гору, и с холма открылось море: темное, величественное, оно дышало ленивым сонным покоем, переливаясь под низким пасмурным небом аметистовым сиянием.
Небольшая кавалькада – два джипа и лимузин – миновала перевал и покатилась вниз, к стоявшему на высоком морском берегу ресторану-шале. В салоне лимузина пропищал зуммер мобильного телефона. Батенков поднес трубку к уху:
– Слушаю.
– Сергей Петрович, подъезжаем.
– Карай, я это и без тебя вижу.
– Я это к чему… Грач убит. Куркуль – в беспамятстве. Может быть, стоит подстраховаться и сначала выслать бригаду?
– Нет. Мы уже говорили об этом. У тебя все?
– Сергей Петрович, и все же я бы настаивал…
– Карай, ты песню слышал такую: «Капитан, капитан, никогда ты не станешь майором»?
– Извините?
– Нельзя ни на чем настоять, употребляя сослагательное наклонение.
– И все же в связи…
– А мне вот наплевать на сослагательные! – продолжал Сергей Петрович, словно не услышав возражений помощника. – Ты понял. Карай? Я здесь на своей земле и из-за мелкого несчастного случая шугаться от каждого куста не стану!
Уразумел?
– Точно так. – В трубке помолчали с полминуты – видно, получивший выволочку Карай собирался с духом. – Батя, и все же этого Седого нужно изолировать. От греха. Гога…
– Ну, говори, что Гога?
– Я просто хочу, чтобы вы поняли, Сергей Петрович… Для кавказского человека нужно большое мужество, чтобы…
– Карай, короче, а?
– Когда Гога мне звонил, он признался… вернее… он сказал о Седом просто: «Я его боюсь». И добавил: «У него глаза стылые. Как у мертвого».
Батенков ничего не ответил, обдумывая услышанное. Гога работал хозяином ресторанчика-шале уже пятый год. И за это время выказал не только кулинарное мастерство и хозяйственную сметку, но и хладнокровие и твердость характера.
Четыре года назад, когда несколько диких обколотых отморозков, наваляв в городе трупов, приехали к Гоге и стали раскачивать права и «стучать пальцами», он просто-напросто зарубил двоих хозяйственным топориком, как говядину! А оставшихся спеленал по рукам-ногам и сдал подоспевшей Батиной бригаде, аки младенцев-сосунков! Так их и приняло море: места там, как в земле, на всех.
– Батя?
– Да здесь я.
– Вы