Жить не обязательно. Владимир ЭйснерЧитать онлайн книгу.
малых сих», – опять услышал голос.
– Ай, соседушки мои! Голодаете, махонькие? У меня рыбы-во! Я – щас!
Вспомнилась учительница биологии: «взрослые птицы могут некоторое время обходиться без еды, но птенцам даже малейшая голодовка противопоказана: она приводит к необратимым изменениям в организме и к смерти малыша».
У костра Гарт распластал ножом несколько рыбок и вырезал из их спинок с десяток длинных «червей».
Быстро вернулся ко гнезду и положил по два «червяка» в открывшиеся ему навстречу жёлтые зевы. Два птенчика проглотили еду, двое были уже мертвы, и Гарт осторожно удалил трупики из гнезда.
Несколько «толстых жирных червяков» оставил на досочке у самого гнезда, вернулся к огню и стал наблюдать за поведением взрослых птиц.
Они сначала с недоверием попрыгали рядом с угощением. Затем папа-варакушка решился и проглотил одного «червяка». Удовлетворённо пискнул, и сразу же к нему подлетела самочка и тоже съела полоску рыбы.
Будем жить, земляки!
9. Сережет
Весь оставшийся день Гарт потратил на перетаскивание рыбы, изготовление иголки из куска алюминиевой проволоки, зашивание штанов и стирку. Штаны изнутри покрылись рыбной слизью, а куртку медведь пожамкал и оторвал карман.
Куртка у Гарта была что надо! У знакомого прапорщика он выменял офицерскую шинель на два «хвоста» – две невыделанные песцовые шкурки. Одна милая вдовушка, умница и рукодельница, эту шинель обрезала, подшила, пристрочила к ней накладные карманы и просторный капюшон.
Гарт стал захаживать к этой милой даме в гости, и у них сложились хорошие отношения. Она работала в бухгалтерии рыбозавода. Звали её Сережет Азретовна, для Гарта она стала Серёжей. Когда пришла пора улетать на зимовку и Гарт стал укладывать рюкзак, Серёжа спросила:
– Опять, что ли, без напарника, один-одинёшенек?
– Ты же знаешь, у нас многие так живут.
– Не так чтоб и многие. И опытные.
– И я пятый год.
– В тундре второй.
– Второй не первый.
Она вздохнула тяжело:
– Не выпадай из руки Господней, и пусть не сжимает Он ладонь свою слишком сильно! Осторожней там. Мой вот так же уехал – и всё. Искали-искали, весной вытаял в торосах…
– Ну, что ты меня живого хоронишь. Нельзя же так в дорогу!
– Не сердись. Тяжело мне. Как заново… – И она глянула на Сашку чёрными кавказскими глазами.
Отцом Сережет был «горный орёл», из ссыльных балкарцев. Он и настоял на этом имени. Гарт как то спросил Серёжу об отце. Но она лишь отмахнулась:
– Уехал, когда разрешили кавказцам домой. Плохо помню его. Здесь родилась, здесь выросла. После школы съездила к нему. Две недели не выдержала. Другое там всё: и обычаи, и природа, и люди. Не моё. Вернулась…
На зимовке парень часто вспоминал Сережет. Куртка сидела как влитая, а связанная её руками шапочка из козьей шерсти была удобной и тёплой.
А сейчас, вспоминая утонувшую лодку, три дня голодовки и стремительный драп от «босого», Сашка подумал: «А не