Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени. Владимир ВасильевЧитать онлайн книгу.
друга сюжета русской литературы. Один из них, представленный циклом агиографических сочинений об убиении Бориса и Глеба, принадлежит веку ХI, другой – веку ХХ – это рассказ В. М. Шукшина «Сураз». Нет необходимости объяснять, что данные тексты, находящиеся на полюсах национального историко-литературного процесса, относящиеся к разным типам культур («средневековой» и «новой»), представляются никак не связанными между собой. Во-вторых, вниманию читателей будет предложена реконструкция сюжета-архетипа, к которому восходят анализируемые в данной работе тексты. В-третьих, мы ставим задачу построения структурно-типологических моделей «преподобнического» и «мученического» житий и рассмотрения особенностей функционирования последней.
1.1. Жизнеописание князя Святополка
Произведения, входящие в борисоглебский цикл, принадлежат к жанру «жития-мартирия» (мученического жития). В них рассказывается о мученическом подвиге братьев Бориса и Глеба. Но нас будут интересовать не центральные герои-святые, а Святополк – антигерой-злодей. Из сочинений цикла мы рассмотрим Летописную повесть50, «Сказание о Борисе и Глебе»51 и «Чтение» о Борисе и Глебе Нестора52 (далее – Лп., Ск. и Чт.). (Проблема датировки и взаимозависимости произведений борисоглебского цикла в науке до сих пор не решена. Возможно, что Ск. и Чт. были написаны в начале ХII века53.)
Прежде чем анализировать книжную биографию Святополка, остановимся вкратце на тех исторических событиях, которые вызвали появление произведений цикла.
15 июля 1015 года умер киевский князь Владимир. В момент смерти рядом с князем находился его сын Святополк54. При жизни взаимоотношения между ними были таковы, что Святополку нечего было надеяться на то, что отец завещает ему киевский стол как (вероятно) старшему из сыновей.
Святополк решил воспользоваться обстоятельствами, складывающимися в его пользу. Он скрыл смерть отца от своих братьев и послал на них убийц. Сначала был убит Борис, потом Глеб, затем Святослав. (Канонизированы были только Борис и Глеб, о Святославе не сообщается ничего, кроме факта бегства «въ Угры» и убийства55.) Узнав от сестры Предсла-вы об убийстве Святополком Бориса, в междоусобицу вступил брат Ярослав, княживший в Новгороде. Вражда между братьями длилась довольно долго. Только в 1019 году Ярославу удалось окончательно разбить дружину Святополка, который бежал за пределы Руси и там умер. Ярослав занял киевский стол. Такова, если доверять текстам борисоглебского цикла56, историческая канва событий, легших в их основу57.
Образ Святополка специфичен. Специфика его не исчерпывается тем, что он брат-убийца Бориса и Глеба. Греховность Святополка не только предопределена его функцией агиографического героя-злодея, но изначально присуща ему. Святополк – злодей по своей природе, он отмечен «дьявольской печатью» от рождения.
Cвятополк
См.: ПВЛ // ПЛДР. ХI – начало ХII века. М., 1978. С. 144–161. (Важен также текст на с. 88–92, излагающий предысторию событий.)
См.: Сказание о Борисе и Глебе // ПЛДР. ХI – начало ХII века. С. 278–303.
См.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им / приготовил к печати Д. И. Абрамович. Пг., 1916. С. 1–26.
См.: Творогов О. В. Нестор // СКИК. Вып. I. (ХI – первая половина ХIV в.). Л., 1987. С. 275–276; Дмитриев Л. А. Сказание о Борисе и Глебе // Там же. С. 400–401.
См.: Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IХ–ХI вв. М., 1993. С. 174–175.
«Первыми нашими святыми были страстотерпцы Борис и Глеб. Но страстотерпцев, понесших насильственную смерть от руки Святополка, было не двое, а трое – вместе с Борисом и Глебом был убит последним третий брат Святослав. Если причислены были к лику святых не все трое, понесшие совершенно одинаковую насильственную смерть, то причиной сего было то, что не всех троих, а только двоих первых Бог прославил даром чудотворений. На могилах Бориса и Глеба, погребенных в Вышгороде, скоро начали совершаться чудеса; но могила Святослава, на которой бы могли совершаться чудеса, отсутствовала, ибо убитый во время бегства в Венгрию где-то в горах Карпатских, он не был привезен в Россию, а погребен был на месте убиения, и вот, хотя и совершенно одинаковый с Борисом и Глебом страстотерпец, но не явленный подобно им от Бога чудотворцем, он и не причислен был вместе с ними к лику святых» (Голубинский Е. Е. История канонизации святых в русской церкви. 2-е изд. М., 1903. С. 265).
Известный исследователь борисоглебской тематики А. В. Поппэ считает известие об убийстве Святослава недостоверным. (См.: Поппэ А. В. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба // ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 54. С. 305.)
Вокруг исторических событий 1015–1019 гг. и последующих, связанных с канонизацией Бориса и Глеба, существует очень много вопросов, на которые у ученых нет бесспорных ответов. Таков, например, вопрос о первоначальной глебоборисовской форме культа святых братьев (см.: Биленкин В. «Чтение» преп. Нестора как памятник «глебоборисовского» культа // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 47. С. 54–64). Содержание Эймундовой саги позволило выдвинуть предположение, что в смерти Бориса виновен не Святополк, а Ярослав (см.: Алешковский М. Х. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971. С. 88–93, 129–131; ср.: Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IХ–ХII вв.) : курс лекций : учеб. пособие для студентов вузов. М., 1999. Приложение 4. С. 336–354. См. также: Филист Г. М. История «преступлений» Святополка Окаянного. Минск, 1990.) Интересна попытка подвести итоги изучения борисоглебской тематики А. В. Поппэ – см.: Поппэ А. В. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба. С. 304–336. Относительно вопроса о реабилитации Святополка мы согласны с выводами, сделанными А. А. Шайкиным в ст. «“Оставим все, как есть…": по поводу современных интерпретаций убийства святых Бориса и Глеба» (см.: Шайкин А. А. Поэтика и история: На материале памятников ХI–ХVI веков : учеб. пособие. М., 2005. С. 384–440; или же: ТОДРЛ. Т. 54. С. 337–369).
В данной ситуации удивляет неспособность некоторых авторов остановиться там, где почва предельно зыбка, где на одно предположение массой громоздятся другие и все вместе выдается за фактическую цепочку событий, якобы опровергающих построения предшественников. Гипотеза должна быть названа не более чем гипотезой. (См., например, о проблеме «искажения» действительности, «тенденциозности» Эймундовой саги в разделе «Был ли Ярослав убийцей своего брата?» в кн: Древняя Русь в свете зарубежных источников : учеб. пособие для студентов вузов. М., 1999. С. 515–523.)
Можно ли сомневаться в том, что в руках историков
Мы согласны и с размышлениями А. В. Поппэ. «Поиски ответа на волнующий современного исследователя вопрос, как оно было в действительности, заслуживают всяческого внимания для понимания обстоятельств, приведших к государственному злодеянию. Но и следует помнить, что в исторической перспективе не оно само, но его религиозное осмысление влияло не только на духовную, но и общественно-политическую жизнь страны.
И можно утверждать, что сама суть культа святых князей-мучеников, его проявления и общественный охват вышли далеко за пределы намерений и ожиданий той княжеской среды, которая пеклась о причтении к лику святых своих погибших родичей. И это ощущал уже Нестор-агиограф, определяя подвиг братьев как завершение дела их отца: Владимир вывел “людей русьских” из мрака язычества и открыл им новый путь, но только Борис и Глеб своими покорностью и жертвенностью, кровно соучаствуя в страданиях Христа, доказали, что благая евангельская весть преобразует человеческую жизнь» (Поппэ А. В. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба. С. 336).