Одесский юмор: Антология. Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.
по такому случаю динамика вовсю грянула «Свадьба Шнеерсона», чему свидетелем был и даю, как говорили в Одессе, «голову на разрез».
Эта песня и впрямь побивала рекорды популярности, долговечности и продолжительности звучания: двенадцать куплетов этнографически точных и выстраданных реалий одесской жизни начала 20-х годов, которые сегодня уже изрядно позабыты и потому нуждаются в пояснениях.
Так, не самое изысканное еврейское выражение «се тит зих хойшех» означает суету, переполох – действительно что-то вроде «все смешалось», «Губтрамот» – сокращенное название губернского транспортного отдела, а «деревяшки» – печальный «крик» тогдашней одесской моды – сандалии на деревянной подошве, в которых поизносившиеся горожане щеголяли вне всякой зависимости от пола и возраста. Из области забытых, и дай им Бог оставаться таковыми, кулинарных ухищрений тех голодных лет – «мамалыга… точно кекс», сиречь пирог из кукурузной муки, именовавшийся малаем, гебекс – печенье (евр.) из ячневой крупы, настой сушеного гутеса (айвы – евр.), заменявший куда-то начисто запропастившийся чай, и «хлеб Опродкомгуба», то есть полученный по карточкам Особой губернской продовольственной комиссии по снабжению Красной Армии.
На свадьбе звучит «увертюра из «Манона», распространенный в то время танец кек-уок, для удобства произношения именовавшийся кеквоком, и фрейлехс – еврейский народный танец. А обеспечивают всю эту «культурную программу» три граммофона, и это все не гипербола, но самый что ни на есть бесхитростный молдаванский шик, ради которого, к примеру, подгулявший биндюжник мог прибыть домой «на трех извозчиках»: на первом восседал он, на сиденье второго был небрежно брошен парусиновый балахон, на третьем же покоился картуз.
И, наконец, преддомком, который, явившись непрошеным гостем на семейное торжество и, тем не менее, встреченный с полным молдаванским пиететом, ничтоже сумняшеся «налагает запрещенье» на брак, опосля чего ошарашенный таким нахальством жених «двинул преддомкома в зубы, и начали все фрейлехс танцевать». Нужно сказать, решительным мужчиной оказался Шнеерсон, поскольку в глазах тогдашних одесситов преддомком, другими словами, председатель домового комитета, был персоной исключительной значимости, если не сказать – опасности. Ведь именно он заверял всевозможные и многочисленные справки, имел прикосновение к выдаче драгоценных хлебных карточек, надзирал за уплотнением жильцов и распределением жилья, тогда уже переименованного в жилплощадь… Помимо этих хлопот он «брал на карандаш» содеянное, в отчаянии высказанное, в бессилии вышептанное жильцами да «постукивал» на Маразлиевскую в Губчека, коей командовал Макс Александрович Дейч, одним из первых награжденный орденом Красного Знамени и одним из многих потом поставленный к стенке красной же властью.
А одесский преддомком Абраша дер Молочник из песни «Свадьба Шнеерсона» вполне сродни своему московскому коллеге Швондеру из повести Михаила Афанасьевича Булгакова «Собачье сердце», блестяще сыгранному в одноименном фильме одесситом Романом Карцевым. Но если учесть, что песня появилась четырьмя годами раньше повести, то первенство в гротескном изображении этого персонажа, порожденного