Дёмка – камнерез владимирский. Самуэлла Иосифовна ФингаретЧитать онлайн книгу.
воротились.
– Яким где?
– Боярин Яким Кучков к княгине Улите Степановне проследовал.
Сторожевой пёс так не знает своё подворье, как молчаливый Анбал знал каждую малость, случавшуюся в хоромах. Два глаза имел, два уха, а видел и слышал за десятерых. Седлал ли кто не в урочный час коня, встретился ли в укромном углу для тайной беседы – всё становилось известным князеву челядинцу.
– Прикажешь которого-нибудь из Кучковых привести?
– Петра покличь, коли не вовсе пьян.
Пётр влетел в горенку, словно вихрь с ним ворвался. Шитый ворот рубахи распахнут по всей груди. Тёмные кудри на лбу пляску выплясывают. Каменья на рукояти кинжала брызжут по сторонам красными и зелёными лучиками.
– Одна печаль, князь-государь Андрей Юрьевич, что не делишь с нами веселья. На родину возвернулись, мать-землю родную поцеловали. Порадуй детских, пусти чару по кругу.
Пётр склонился в большом поклоне, выбросив руку до пола, выпрямился, сверкнул белозубой улыбкой. Всем взял молодой боярин: отвагой, выправкой, весёлым нравом. Детские готовы были за ним хоть в огонь, хоть в воду последовать.
– Пустое дело пирование ваше, растрата времени, сродни лени. От неё ещё дед мой, Владимир Мономах, потомков предостерегал. «Леность всему беда, – писал он нам в поучение. – Леность что умеет, то позабудет, а что не умеет, то и не выучит».
– Великий был князь. Восемьдесят три больших похода возглавил, а малых – тех и не счесть.
– Мимо, брат Пётр, не пронеси, что двадцать договоров о мире Владимир Мономах при том заключил.
– Эх, князь-государь Андрей Юрьевич, скажи: чем повеселить тебя, как распотешить? Прикажи – пригоню табуны лошадей, или половцев по степи погоняю, или – вымолви только слово – с одними детскими отвоюю для тебя черниговский стол, – Пётр выхватил из ножен кинжал, рубанул воздух.
– Клинок для охоты побереги, боярин, – остановил Петра князь. – Про войны забудь. Устал я от крови. Коли где сеча случится, в стороне отсижусь, меч, от пращура князя Бориса доставшийся, полой плаща прикрою для верности, не зазвенел чтоб.
Пётр рассмеялся, подскочил к двери, потянул за медную скобу. В открывшийся проём ворвалась песня. Дружинники пели любимую – про походы и сечи, про первого храбреца князя Андрея Юрьевича. Слова и напев этой песни знали по всей Руси.
Как далече-далеко во чистом поле.
Ещё того подале – во раздолье
Ретивой Андрей с одними детскими
Ринулся на вражьих пешцев.
Изломал копьё в первом супротивне.
Дело было на Волынской земле, под городом Луцком. Андрей стяги не развернул, не оповестил стягами братьев о начале сражения. Один, с горсткой воев [7], ринулся на вражескую пехоту. Атака была, как смерч. Летели копья, в ближнем бою сшибались с лязгом мечи. В хмельной ярости боя Андрей Юрьевич не заметил, как оказался зажатым в кольцо. Коня ранили, копьё разлетелось в щепы. С одним мечом святого Бориса в руках
Вои` – так в Древней Руси называли воинов.