Великий Бенин. Самуэлла Иосифовна ФингаретЧитать онлайн книгу.
вылепил отдельно и приладил их к птице. Потом он взял деревянный нож и, обмакивая его в миску с водой, загладил неровности глины. И вот уже в руках мастера не просто безымянная птица, а настоящий петух.
Осунде осмотрел его со всех сторон и кивнул головой, видимо, оставшись довольным своей работой.
– Возьми этого мокрого, – подал он глиняного петуха Жороми, – отнеси во двор и положи на солнце у стены, а мне оттуда принеси сухого.
Стараясь не дышать, Жороми бережно взял в руки петуха и вышел во двор. Около стены мастерской он увидел длинную скамейку, на которой сушились глиняные петухи и змеи. Жороми осторожно положил на свободное место принесённого петуха и взял другого, просохшего и твёрдого как камень. У него была по-боевому задрана голова и широко расставлены крепкие ноги.
Когда мальчик вернулся, около мастера была уже не глина, а чаша с растопленным воском. Осунде взял принесённого петуха, поставил его на маленький табурет и, орудуя тонкой деревянной лопаткой, быстро покрыл птицу воском. Клюв, гребень, крылья и хвост мастер отделал с особой тщательностью, раскалённым на огне ножом вырезав рисунки нарядного оперения. Осунде работал молча. Молчал и Жороми, как заворожённый следивший за руками мастера.
Воск стал гладким, блестящим, на его поверхности забегали маленькие светлые блики. Держа петуха за подставку, молодой мастер повернул птицу к мальчику, и Жороми вскрикнул от радостного изумления – таким красивым показался ему этот застывший в горделивой позе петух.
– Ну, а теперь посмотри на него в последний раз. – Осунде снова поставил птицу на скамеечку. – Больше ты его таким не увидишь. Воск умрёт, а его место займёт металл.
– Почему же воск должен умереть? – удивлённо и горестно спросил мальчик. – Ведь он так красив, гладок и блестящ.
– О, бронза не менее гладкая, а блестит, пожалуй, ярче воска. Главное же, воск мягок, непрочен, его растопят лучи солнца или рука человека своим теплом, и птица исчезнет. Металлу не страшны ни солнце, ни дождь, ни падение с высоты – металл живёт вечно.
С этими словами Осунде обмазал воскового петуха глиной, превратив гордого певца зари в бесформенную глиняную болванку, лишь отдалённо напоминающую птицу.
– Поставь на солнце, и давай посмотрим, сколько лепёшек не пожалела моя Ириэсе положить в эту сумку.
Мастера сдвинули в кружок свои скамеечки и вынули из сумок лепёшки, горшочки с варёным бататом, калебасы с молоком и водой. Жороми сел между Осунде и старым мастером, на голове которого белых волос было больше, чем чёрных. Мальчик вместе со всеми принялся за еду, но вдруг, словно что-то вспомнив, отложил надкусанную лепёшку и тихонько потянул за набедренник своего учителя:
– Осунде, скажи… Вот тебя научил делать этих прекрасных птиц мой отец, отца – другой мастер, а кто научил самого первого?
– Когда я был таким же, как ты, – вместо Осунде ответил ему старый мастер, – я задал моему деду такой же вопрос, и дед мне рассказал вот что.
Давным-давным-давно в нашу страну пришёл Первый