Андреевский флаг. Андрей Леонардович Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
не о том я. Как назвать!.. – Старый граф куснул желтыми зубами нижнюю губу. Осип приметил, как над седой бровью господина трепетал, трогая веко, живчик.
– А что как ежли шведские? – не спуская глаз с Панчина, подбросил идею дворецкий.
– «Шведские»? А вот это в яблочко! Благословенное семейство… – радостно откликнулся граф. – Именно «шведские»! А что? Тарталетки ратные, со «шведскими мозгами»! – Старик дважды стукнул концом трости о гранит. – Звучит, язвить их в душу!.. Молодца, Осип, верю, можешь, когда захочешь, чертяка. А ну, жги к поварским, пусть нам справят эту затею!
…Увы, ни валдайских колокольцев, ни поддужных бубенцов запряжных, которых столь ждали в доме Панчиных, так и не услыхали; радость торжества не улыбнулась графскому дому. Лакированных экипажей с гербами высоких гостей, которым были аж за две недели разосланы приглашения и кому надлежало с бокалами шампанского чествовать открытие «парка в голландском жанре»… так и не дождались.
Через два часа с Гороховского большака вернулся стременной Егорша Редькин. На белых ступенях господского особняка огненным пятном мелькнула его атласная рубаха.
– Как ести все глаза проглядел, батюшка!.. Ни птаха, ни мыша мимо не прошмыгнули, гы-гы-ы! – сам того не сознавая, с глупой радостью бойко доложил он. На ясном лице его застыла туго натянутая улыбка.
– Сгинь, окаянный! Дур-рак! – Трость графа проводила на двор огорошенного Егоршу.
Глава 3
Граф Панчин еще полчаса ходил сам не свой по боковой аллее своего детища – парка. Его крепкую, чуть сгорбленную фигуру, облаченную в белый камзол[28] и петровский темно-зеленый, с высоким алым воротником-стойкой кафтан[29] с золотыми петлицами, домашние в последний раз наблюдали между парадных колонн… Все замерли в ожидании грозы… Челядь забилась по своим щелям и норам – старик был не в духе, а лютый норов его прислуга знала не понаслышке… Страх и трепет воцарился в огромном доме Панчиных. Нарядный и торжественный, как боевой фрегат, готовый во всеоружии ко встрече гостей, он будто померк ясными очами-окнами, «провис парусами» и окутался мрачным гнетущим сумраком, словно в доме находился мертвец, и его трупный васильковый запах уже сочился и тек из дальних комнат…
…Бедная графиня Евдокия Васильевна не находила себе места. Отмахнулась от прислуги, как от жужжащих мух. Тревога и страх, переходящие то в жалость, то в гнев, терзали ее, изводили на нет. Уж кто-кто, а она лучше всех знала характер супруга. Оставаясь до сроку почтенным и сдержанным с виду, внутри он становился иным; разум и сердце его уже плавились на огне отчаянья, которое грозило перейти в дикость и косматое буйство – в тяжелый, черный запой.
«Будь проклята эта затея с чертовым парком… Век бы его не видеть! К бесу званых выпивох!.. Вот не приехали… им-то какая печаль? Господи, прости и помилуй… Гляди-ка, гости не объявились! А для нас – потоп! Мир рухнул! Мой-то Ванюша! Ведь ежли для обычного, толстокожего… что укол булавкой, да чего там – комариный укус, тьфу… то для нашего Ивана Евсеича – сие удар в сердце кинжалом!»
…Она
Старинная короткая мужская одежда, обычно без рукавов, впоследствии замененная жилетом (
Старинная мужская долгополая верхняя одежда (