Осколок империи. Влад ПоляковЧитать онлайн книгу.
стажу службы. Ответ был прост и… противен. Халилов был самым что ни на есть заплечных дел мастером, любящим причинять боль и умеющим это делать. Именно этим он и занимался, но поскольку официальной должности палача как-то не водилось, то числился он тут. Право слово, мне на него и смотреть-то было противно. А приходилось разговаривать, временами улыбаться и вообще вести себя, словно рядом сидит обычный человек, а не садист, у которого руки в крови даже не по локоть, а по самую маковку.
И удивляться не стоило. Подобных среди чекистов хватало, в том числе и тех, которые являлись такими вот неофициальными палачами. И это считалось нормой, более того, нормой, получившей одобрение самых верхов. Забавно, но даже некоторых большевичков еще во время Гражданской проняло до печенок то, что творили и продолжали творить их опричники. Даже официальный документ был со словами насчет «произвола организации, напичканной преступниками, садистами и разложившимися элементами люмпен-пролетариата». Требовали даже упразднить эту структуру, как вышедшую за крайние рамки добра и зла. Естественно, этот отголосок человеческого восприятия мира остался гласом вопиющего в пустыне. Тем более что глас этот исходил от бывшего имперского офицера Каменева, выпускника Академии Генштаба. Думаю, именно тогда до него дошло, на чью сторону он перешел, кому помогал своим предательством. И все эти писки о недопустимости террора и кровавой вакханалии под руководством ЧК были… смешны.
Ах да, едва услышав подобные слова, тогдашняя «несвятая троица», состоящая из Троцкого, Сталина и Свердлова, пользующаяся полной поддержкой самого «вождя мирового пролетариата» Ленина, прямо заявила, что террор был, есть и будет, а ЧК вне любой критики. Самому же Каменеву и прочим, не до конца расставшимся с принципами, был сделан намек сидеть и не высовываться. А то ведь объявить человека врагом революции – дело легкое. Для пущей же убедительности вместе с самим «не оправдавшим доверие партии» легко пустить в расход и членов его семьи. Так, для профилактики. После этого никаких протестов не было. Удивительно, правда?
– Все работаешь, Алексей? – вырвал меня из глубин размышлений и одновременного чтения документов голос Петрова. – Скоро уж рабочий день заканчивается. А ты все за своим столом сидишь, даже взгляда от бумаг не оторвешь.
– Дел много. Больше половины бумаг на французском, а их так легко не прочитать. Да еще каждая мелочь может оказаться важной.
Иван лишь улыбнулся и, подвинув стул, присел. Бедная мебель протестующе заскрипела, поскольку почти сто килограмм Петрова были для нее не самым легким испытанием. А для меня в качестве испытания выступали немереные любопытство и оптимизм чекиста, заодно с его желанием поболтать обо всем и ни о чем. А ведь приходится, с коллегами, тем паче находящимися в одном кабинете, надо поддерживать хорошие отношения. Особенно сейчас, пока я тут новичок.
– И какие важные мелочи сейчас пытаешься найти?
– Наклевывается кое-что… –