Скучная, скучная сказка. Максим Сергеевич ЕвсеевЧитать онлайн книгу.
в этих местах, монах Григорий Макар научил французов печь рождественские пряники, старый Огюстен Воже был знаменит своими рассказами о всех войнах в которых он принимал участие, начиная от битвы при Ватерлоо и заканчивая осадой Севастополя, а маленькая Мари была знаменита своим чудесным голосом и чудесной же своей красотой. Впрочем, учил ли монах Григорий печь пряники, рецепт которых привез из далеких земель, действительно ли Огюстен Воже видел двух императоров Наполеонов, я судить не берусь, но ни древнему городу, ни бравому ветерану, это не приносило больших прибытков. Жители Питивье вместе со всей Францией переживали не лучшие времена, а старому Огюстену его рассказы о прошлых его подвигах не могли обеспечить даже кружки пива в ближайшем кабачке папаши Кошена, не говоря уже о пенсии о которой он так давно хлопотал. И только о красоте и голосе Мари я могу с уверенностью утверждать, что равным им не было ни в Питивье, ни в Орлеане, а может даже и в самом Париже. Правда она пока была ещё совсем крошкой, но в будущем… Хотя до этого будущего надо было как-то дожить, а топить в маленькой коморке под крышей нечем было уже больше недели, да и из самой каморки хозяин грозился их выгнать за неуплату. Беда, как известно, никогда не ходит одна: сначала французскому императору Наполеону III отказала военная удача, а потом старому Огюстену Воже отказали ноги и ему стало не под силу поднимать тяжелую шарманку и стоять с ней на рыночной площади, пока Мари поет своим прекрасным голосом. Впрочем, и стоять-то было без толку, у жителей маленького городка уже не было лишнего су для старого шарманщика и его воспитанницы. Говорили, что в Париже ещё остались богачи, но где это самый Париж и как до него добраться, если ноги, застуженные во время последней военной компании, совсем перестали слушаться ветерана. Те немногие накопления, что удалось сберечь, давно уже кончились, все что можно было продать, было продано и остались лишь награды Огюстена за все его военные компании, маленькая табакерка, якобы подаренная великим Наполеоном и старая шарманка.
– Мари, дитя мое, – прошептал шарманщик. – Видно пришло время…
Он закашлялся и сунул руку в глубь старого военного плаща. Туда, к самой груди, где хранилось единственное его сокровище, маленькая серебряная табакерка, с которой он не расставался ни на секунду, лишь изредка доставая её, когда рассказывал о свое встрече с Наполеоном: “ … и тогда император коснулся моей щеки и громко произнес – “Смелее, мой мальчик! С такими храбрецами, как ты, я завоюю весь мир!”. и подарил мне эту вещь.” После чего Огюстен поднимал табакерку повыше, чтобы каждый посетитель в кабачке папаши Кошена мог видеть её и тотчас убирал свое сокровище назад, не раскрывая, поскольку табака там давно уже не водилось.
– Отнеси эту вещь папаше Кошену. Он давно положил на неё глаз, но я не хотел продавать. Да видно теперь уже пора. Напомни старому скряге, что её держал в руках тот, чей портрет висит у него над камином и что, дав за нее меньше ста франков, он оскорбит этим самого императора!
И с этим напутствием, данным ей Огюстеном, вся в слезах, маленькая Мари взяла серебряную вещицу, и