Дерзкий рейд. Георгий СвиридовЧитать онлайн книгу.
Бровкин повернулся к говорившему и, смерив его глазами, тихо, но твердо произнес:
– А ты не врешь, Васька?
– А чего мне врать, коли правда одна! – беззлобно ответил тот. – У нас на кулачках, на масленице, так стенка на стенку идут. Верно? А у них, в боксе той самой, один на один выходят да на весы становятся, чтобы знать, с ровней драться. Во как! Культура… И на кулаки перчатки натягивают. Тоже тебе, опять же культура…
Ваську перебил Корнилов, человек хмурый и раздражительный:
– Знаем культуру ихнею! Буржуйскую… Перчатки у них такие толстые, на вате… Чтоб не больно, чтобы только видимость одна… Деньгу зашибают!
– Ну да, «не больно»! Сказанул! – перебил его в свою очередь Василий и со знанием дела продолжал: – Бьют крепко, по совести. И все норовят в зубы али в поддых. Так, чтоб с катушек долой. Во как!
Тит Корнилов вынул из кармана объемистый потертый кисет, оторвал кусочек бумаги и, сворачивая самокрутку, спросил:
– А кто он тогда будет, боксер-то?
– Как кто? – удивился Василий. – Ясное дело, американец.
– Да не про то я… С точки зрения революции. Куда он ближе: к буржуям или к пролетариям?
Возле защитной стены, опершись плечом на тюк хлопка, сидел туркмен Мурад. Смуглолицый, худощавый, с большими, чуть навыкате внимательными глазами. На нем был стеганый халат, на голове высокая белая папаха. Он сидел, зажав между колен винтовку, и, прислушиваясь к разговору, внимательно рассматривал американца.
Сохраняя на лице спокойствие, Мурад несколько раз мысленно удивился. Вай! Оказывается, на земле есть какая-то страна Америка… Вай! Оказывается, и драка тоже может быть службой и за нее деньги платят… Никогда в жизни боксерских поединков он не видал, но Мурад был участником состязаний по туркменской борьбе – курашу. Курашисты степенно выходят в круг, одетые в халаты, но босиком. По аналогии он представил себе и бокс. Выходят на круг американцы, они, как урусы, европейцы, в глаженых брюках, пиджаках с блестящими пуговицами, а на голове у каждого фуражка с лакированным козырьком. Натягивают на руки белые кожаные перчатки, какие Мурад видел у русского офицера, и начинается, как говорит Васька – а ему Мурад верит, – драка на кулаках. Что такое драка, Мурад знает хорошо, видел, как осатанело дрались пьяные русские солдаты. Рубахи разорваны, лица в крови… Потом победитель – пахлеван[8], сняв фуражку, идет по кругу, и ему со всех сторон кидают рубли и полтинники…
Мурад с любопытством смотрел в лицо Джэксона, стараясь отыскать следы кулачных потасовок, но лицо американца было чистым: ни шрамов, ни повреждений.
– Скажи, товарищ американец, а ты нашу революцию, значит, поддерживаешь? – все допытывался Корнилов. – Или, так сказать, между и вашим и нашим?
– Я с первых дней в интернациональном полку, как советская власть в Ташкенте стала, – твердо сказал Джэксон. – Я ее сразу понял, сердцем понял.
– Вечно ты, Тит, сумлеваешься! – строго
Пахлеван – борец.