Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари. Валерия ЧерновановаЧитать онлайн книгу.
снежного хулигана, ни в какую не желала отлепляться от матраса. Зевнула сладко, вновь погружаясь в сон, и пообещала самой себе, что посплю еще совсем немножко. Самую малость, чуточку, капелюшечку. Ну, может, несколько капелюшечек, пока голова не перестанет напоминать якорь, который неумолимо тянуло ко дну, то есть к подушке.
Не успела отчалить в страну Морфея по морю наиприятнейших сновидений, как на кухне некто неизвестный загремел посудой.
Так, стоп! А откуда в покоях алианы взяться кухонной утвари? Титаническим усилием открыла глаза, чтобы тут же лицом к лицу (или скорее лицом к морде) столкнуться с другим своим питомцем – Котением Котеньевичем, будившим меня с самым корыстным намерением: чтобы скорее насыпала ему еду. Хоромы алианы вдруг сузились до размеров двушки, а вместо белоснежной туши по мне прохаживалась полосатая и еще более наглая.
Вздохнула печально и почесала кота за ухом. Вот так всегда. Не успеешь проснуться, а настроение уже ниже потолков в хрущевке. При воспоминании о кьерде сердце тревожно заныло. Как он там? С лжехозяйкой. Блодейна ведь привязала его только к телу Фьярры, но вот черную душонку алианы к кьерду привязать не успела. Вдруг из-за этого он страдает? Или того хуже – медленно, мучительно умирает.
Все, все, все, не могу! Не могу больше о нем думать! От всех этих мыслей недолго и свихнуться.
Зашипел кофе, выползая из гейзерной кофеварки и дразня своим ароматом.
– Мам?
Спихнув полосатый будильник на пол, выпуталась из плена одеяла, села на кровати. Чтобы тут же со стоном повалиться обратно и уставиться на рой кружащих под потолком хрустальных бабочек. Это был подарок свекрови – люстра с крылатыми висюльками.
Наверное, голова закружилась из солидарности с бабочками. В последний раз я так паршиво себя чувствовала после возвращения из Адальфивы. Сжавшись в комок, сидела посреди заледеневающей комнаты и смотрела на предателя-мужа. Явившегося домой после работы с тортом и розами. Для Котеночка.
Вот меня и накрыло.
– Ань, это ты?
В руках у благоверного поникли цветы, а с ними и уголки губ, некогда приподнятых в улыбке.
– Я. И, как вижу, тебя это не радует.
Шоколадный бисквит превратился в торт-мороженое, огненно-красные лепестки тусклыми стекляшками рассыпались по полу.
Хорошо, что Воронцов в тот вечер не рассыпался и не стал мороженым. Хоть верхнюю одежду я ему хрустящей корочкой все-таки покрыла.
Выплеск магии и сильнейшие потрясения сделали свое дело. Высказав Леше все, что думаю, о нем и его приживалке, я потеряла сознание. Должно быть, вчера в клубе случилось то же самое. Я дала волю чувствам, а заодно драконьей силе, после чего благополучно отключилась, так и не дождавшись появления бывшего.
Что случилось потом – хоть убейте не помню. И вот кто-то хозяйничает у меня дома, и что-то мне подсказывало, что никакая это не мама.
– Доброе утро! – вошла в спальню «не мама».
Вошла (ну то есть вошел) по-хозяйски: в пижаме и домашних тапочках, которые уже давно следовало