Чаща. Наоми НовикЧитать онлайн книгу.
и пульсирует горячая магия, как будто знает – скоро ее освободят и приставят к делу. Наконец, сочтя, что все подготовлено как должно, Данка протянула мне первую «вязанку» для розжига: длинное сухое бревно раскололи надвое до середины, а в трещину напихали мелких веточек и сена и надежно обвязали.
Огнь-сердце взревел и попытался выплеснуться из склянки, едва я сломала печать; мне даже пришлось придержать пробку. Зелье недовольно отхлынуло назад, я резко выдернула затычку и плеснула – скорее чуть капнула – на самый конец «вязанки». Бревно вспыхнуло мгновенно: Данка едва успела спешно перебросить его через заграждение и тут же отвернулась и, морщась, сунула руку в сугроб: пальцы у нее уже покраснели и покрылись волдырями. Я что есть сил заталкивала пробку обратно; к тому времени, как я подняла глаза, пламя уже поглотило загон до половины, а скотина яростно ревела.
Неистовство магии застало нас врасплох, хотя мы, конечно, все были наслышаны об огнь-сердце – про него упоминалось в бессчетных балладах о войнах и осадах, а еще в историях о его создании: дескать, чтобы сделать одну-единственную склянку, требуется в тысячу раз больше золота, самые могущественные маги варят этот эликсир в котлах из цельного камня. Я благоразумно умолчала о том, что вообще-то взяла зелья из башни без спросу; если Дракон на кого и разгневается, то пусть только на меня одну.
Но легенды – это одно, а увидеть такое своими глазами – совсем другое. Мы все оторопели, а порченая скотина прямо обезумела. Десять коров сбились в кучу и атаковали заднюю стену – ударили в нее всей тяжестью, не обращая внимания на стрекала и колья. Мы все отчаянно боялись рогов и зубов чудовищ, да что там – даже прикоснуться к ним боялись: ведь пагуба Чащи так легко передается. Горсточка защитников отпрянула назад, Данка яростно вопила, заграждение уже начинало подаваться.
Дракон научил меня – с мрачным упорством он занимался со мною снова и снова, до бесконечности! – нескольким мелким заклинаниям починки, восстановления и подновления. И не то чтобы я так уж в них преуспела, но отчаяние придало мне сил: я вскарабкалась на пустые отцовские сани, указала рукою на заграждение и воскликнула:
– Паран кивиташ фарантем, паран паран кивитам!
Я знала, что где-то один слог пропустила, но получилось почти похоже: самая крупная поперечина, которая уже треснула, встала на место целехонькая и внезапно выпустила веточки и новые листья, а старые железные крепления распрямились сами собою.
С места не стронулась одна только старая Ханка. «Больно я сердитая, чтоб помереть-то», – отмахивалась она потом, когда все наперебой восхваляли ее за храбрость. Ханка сжимала в руках лишь обломок деревянной ручки от граблей: зубья уже отломались и застряли у быка между рогами. Обломок внезапно превратился в длинный заостренный блестящий металлический прут – стальной, между прочим! – и Ханка ткнула им прямо в раззявленную ревущую пасть одной из коров, яростно рвущейся наружу. Копье пронзило коровий