Бист Вилах. История одного Историка. Часть вторая: Красный Город. Алексей МерцаловЧитать онлайн книгу.
а, жестоко мучила, но не давала умереть. Непобедимая Русь была пожрана сама собою. Некогда величайшая страна впала в суицид и теперь тлела среди собственных останков. Вернуть сгнившее тело она уже не могла – регенерация невозможна.
Империя представляла собой гигантский неприступный замок, грозную твердыню, не покорённую ни одним врагом. Века сменялись веками, жестокие армии безбрежным потоком лились вдоль её стен, но защитники, не дрогнув, отбивали любой, даже самый безжалостный приступ. Годами замок встречал нашествия противников со всех уголков Европы и Азии, но так и не покорился никому из них. Напротив, он гордо и непреклонно расширял свои владения, повергая в панику ненасытных недругов. Россия непобедима, Россия неприступна, Россия несгибаема. Россия гордо глядела в будущее. Но вот однажды фундамент замка дал маленькую трещину. Она была так мала и ничтожна, что комендант не уделил ей даже капли внимания. Но прошло время – и трещина стремительно поползла, испещряя фундамент замка, словно ненасытный паук. Со временем неминуемо начали падать стены и башни, рассыпались в прах пограничные заставы и барбаканы[1], величавые флаги безвольно опустились, а гарнизон впал в панику и взбунтовался. Не покорённый никем замок безжалостно пожрал сам себя. Гниль революции распространилась повсюду, отравив каждый уголок, каждую тропинку и каждое дерево. И вот великая страна пала, а на её месте поднялось государство, которое и государством, по сути-то, нельзя назвать. Примерно так размышлял наш историк.
Глядя в окно из стремительного движущегося поезда, Дариор видел те же знакомые заснеженные леса, овраги и буреломы, но не испытывал ожидаемого трепета. Он знал: всё это уже другое. Не было ни лесов, ни оврагов, ни буреломов, была лишь непонятная враждебная субстанция, которая, будто гигантский тарантул, окутывала всё вокруг своим смертельным ядом. Эти знакомые небеса, этот памятный снег, даже этот чистый воздух, казалось, были порабощены. И вот, где-то далеко-далеко, в глубине белоснежного леса, прожорливо пыхтел одинокий поезд, в котором ехали трое спасителей.
Путешествие до Варшавы прошло без особых приключений. Всю дорогу в Берлин сыщики мирно проспали в своём купе, а уже из Германии отправились в Польшу. В Варшаве повсюду шествовали колонны людей с плакатами, кое-где шумели митинги. В этой суматохе у растерявшихся французов едва не украли багаж. Слава богу, вовремя подоспели местные стражи правопорядка. Но случилось нечто куда более страшное: поездные воры украли у Дариора кошель почти со всеми российскими деньгами, которые дал историку Мещанов. Остались только французские франки. Некоторое время путники погуляли по улицам города. Плотно поужинали в вокзальном ресторане, а потом прошли на посадку в экспресс до Москвы. Экспресс отходил ровно в 21:00. Прибывал на Белорусско-Балтийский вокзал через день, но уже после полуночи. Получалось, что новогоднюю ночь они проведут в вагоне. Дариор ещё ни разу в своей жизни не встречал Новый год в поезде. Однако это обстоятельство ничуть не огорчало его. После всех французских треволнений, оказавшись за границей, вдали от опасностей и неприятностей, троица заперлась в купе, развалилась по полкам и беспробудно проспала аж 12 часов!
Купе попалось превосходное – Мещанов не экономил на комфорте. Справа располагались две мягкие полки, у стола удобное кресло, превращающееся в еще одно спальное место, а сам небольшой стол мерцал в полумраке ручной резьбой и росписью. Всё было отделано бронзой и бархатом. Мало того – в купе была туалетная комната с умывальником и душем! Одним словом, более комфортного купе Дариор ещё не встречал. Мортен и Банвиль на все лады расхваливали российскую железную дорогу.
– А у нас в Париже ещё говорят, будто в России передвигаются только на санях и медведях! – с довольной физиономией разглагольствовал Мортен, аппетитно уплетая взятые в вагоне-ресторане бублики.
– Да-да, – подтвердил Банвиль, – помню статейку из «Ревю паризьен», где карикатурно изобразили, как ваш тучный мужик в шубе скакал на запряжённом медведе по заснеженному полю.
Комиссар закашлялся, выплюнул бублик и весело расхохотался.
– Помню эту статью! У нас все гадали: как он сумел его запрячь? В итоге решили, что медведи у вас ручные, как у нас собаки.
Дариор скептически пожал плечами.
– Рано радуетесь, господа французы! Уверен: вы насмотритесь ещё и на мужиков, и на медведей.
Мортен в это время уже снова набил рот полюбившимися бубликами, поэтому ответил Банвиль:
– Где? В Москве?
Дариор снова пожал плечами.
– Я уже несколько лет не был в России и не знаю, чего от неё ожидать.
Мимо за окном стремительно пролетали бесконечные лабиринты лесов и полей, изредка сменявшиеся заледенелыми реками и озёрами. Французы только хлопали глазами, завороженно глядя на эту снежную красоту.
– Как вы только живёте в этом ледовом царстве? – изумлённо говорил Мортен. – У вас вообще бывает лето?
– Конечно же, бывает! – улыбнулся Дариор. – Иной раз даже теплее вашего.
– Ну, в это я никогда не поверю, – покачал