Хроники исцеления. Ирвин ЯломЧитать онлайн книгу.
Хотя время от времени я и писала «клевую» работу, больше всего мне нравилось быть «человеческими солнечными часами», подремывая где-нибудь на свежем воздухе. Парней я боялась, и у меня никого не было. Все мои редкие последующие романы были случайными. Часть своего высшего образования я получила в Европе: работала и училась, нарабатывая впечатляющее резюме, в котором были скорее анекдоты и друзья, а не достижения. То, что принималось за смелость, было фактически формой нервной энергии и инертности. Я боялась возвращаться домой.
После окончания колледжа я вернулась в Нью-Йорк. Я не могла найти работу, у меня не было направления. Моя квалификация теряла форму, как часы Дали, меня привлекало все и ничего. Случайно я нашла работу учительницы маленьких детей. Фактически никто из них (а их было всего восемь) учеником не был. Они были родственными душами, и целый год мы только и делали, что играли.
Живя в Нью-Йорке, я ходила на курсы актерского мастерства и училась, как подвывать, дышать и читать строчки так, как будто в жилах кровь играет. Но, несмотря на то, что я крутилась между занятиями и друзьями, в жизни все равно была какая-то пустота.
Даже тогда, когда я не знала, что делаю, я все равно постоянно улыбалась. Один из моих друзей, который сам чувствовал, что попал в зависимость от «Поляны»[2], спросил: «Чему ты все радуешься?» Действительно, имея всего лишь несколько прекрасных друзей, я могла быть счастливой. Мои беды были всего лишь мелочами по сравнению с тем, какой естественной и легкой была жизнь. Тем не менее моя улыбка становилась все более жесткой. Голова моя была полна шумом карусели слов, постоянно крутящихся вокруг настроений и ароматов и только иногда случайно попадающих в мою речь или на бумагу. Когда дело доходило до фактов, я особых способностей не проявляла.
В Нью-Йорке я жила одна. Мои контакты с внешним миром, за исключением занятий и писем, были минимальными. Здесь я впервые стала мастурбировать и нашла это занятие ужасным просто потому, что это оказалось чем-то сокровенным. Очевидность моих страхов и счастья всегда заставляла меня чувствовать себя глупой и легкомысленной. Один мой друг как-то сказал: «Я могу читать тебя как книгу». Я была похожа на лешего, который ни за что не отвечает и, кроме срыгивания, ничего более серьезного не делает. И вдруг я стала действовать совершенно по-другому. Я срочно занялась терапией.
Моим терапевтом оказалась женщина, и пять месяцев, что я общалась с ней по два раза в неделю, она пыталась согнать с моего лица улыбку. Она была убеждена, что моей единственной целью в терапии было заставить ее полюбить меня. Во время сессий она уделяла основное внимание моим отношениям с родителями. Они всегда были до смешного любящими, открытыми и ироничными.
Я боялась психотерапии, потому что была уверена, что мой мозг скрывает от меня какой-то страшный секрет. Моя жизнь была похожа на рисунки на детском планшете – поднимаешь лист бумаги, и все смеющиеся лица, волнистые линии исчезают, не оставляя
Серия книг Элеоноры Хогман Портер, американской писательницы начала ХХ века.